Сочинение по литературе. «Слава тебе, безысходная боль!»

Вполоборота, о печаль,

На равнодушных поглядела.

Спадая с плеч, окаменела

Ложноклассическая шаль.

О. Мандельштам

Прочитав эти строчки, я живо вспомнила другой портрет Анны Андреевны Ахматовой, написанный одним росчерком кисти великого Модильяни. От него невозможно оторвать взгляда: женщина, изображенная на нем, спокойна и величественна, несколько чувственная поза не отвлекает от лица и глаз, в которых отражен целый мир, сотканный из личных переживаний, размышлений, полный трагизма и веры в силу человеческих чувств и разума. Это портрет Поэта, а большой поэт всегда неизъяснимо влекущая тайна. Тайной окружены и душа, и мысли, и сердце. Прикосновение к поэту подобно погружению в мир русской волшебной сказки. Но только сказки всегда имеют счастливый конец, а судьба русского поэта по большей части неизменно трагична. Невольно вспоминаешь пророческие строки М. Волошина:

Темен жребий русского поэта.

Неисповедимый рок ведет.

Время, рок — они стали трагедией Анны Ахматовой. Как удалось ей сохранить свое “я” и с достоинством пронести его через все невзгоды страшного века? Думаю, что ответ на этот вопрос надо искать уже в ее ранней лирике.

Великий поэт и прекрасная женщина — такой я всегда воспринимаю Анну Ахматову. Многие ее современники, писавшие о ней, подчеркивали ее царственность, гордость. Ее “испанизировал”, по аналогии с Кармен, Александр Блок, Николай Гумилев представил античной красавицей, а Марина Цветаева утверждала:

От ангела и от орла

В ней было что-то.

Среди основных мотивов лирики А. Ахматовой (Петербург и Пушкин, революция и сталинский террор, Великая Отечественная война, тайны поэтического мастерства и патриотизм) любовная лирика занимает едва ли не самое важное место.

Уже в ранних стихах Ахматовой, посвященных теме любви, проявились свобода, внутреннее благородство, величие и лирической героини, и самого автора (она не любила слова “поэтесса”).

Ю. Тынянов отмечал, что, “когда Ахматова начинала, она была нова и ценна не своими темами, а несмотря на свои темы”. Я долго думала над этими словами и поняла их смысл совсем недавно. Казалось бы, что нового можно внести в тему любви после блистательного “гения чистой красоты”, созданного Пушкиным, трагической лирики Лермонтова-, глубоких раздумий Тютчева? Но Ахматова придала этой теме неповторимый аромат, причем отнюдь не в связи с исповеданием акмеизма как художественного метода. Этот метод проявился в ясности и точности образов, в вещах, которыми Поэт наполняет мир любящего и любимого человека, в прозрачной атмосфере, которой наполнены все стихи Анны Андреевны. И все же не это главное.

Если читать у Ахматовой всё подряд, то постепенно становится ясным, что перед нами женщина начала XX века со своими привычками, логикой поведения, сознанием, в котором уживаются противоречивые устремления. Любовь для нее — высшая ценность. Но как по-разному реализуется это стремление любить в стихах Ахматовой. Иногда лирическое “я” стилизовано под простую деревенскую бабу, живущую с ненавистным мужем и ждущую настоящей любви:

Муж хлестал меня узорчатым,

Вдвое сложенным ремнем.

Для тебя в окошке створчатом

Я всю ночь сижу с огнем.

В других стихах перед нами представительница петербургской элиты, “роковая женщина”, умеющая отличить истинную любовь от минутной страсти:

Настоящую нежность не спутаешь

Ни с чем, и она тиха.

Ты напрасно бережно кутаешь

Мне плечи и грудь в меха.

Критики не раз называли любовные стихи Ахматовой “психологическими новеллами”. Она блестяще умела воспроизвести тончайшие движения женской души, нередко прибегая к приему маски. Она бесконечно примеряет на себе, как любит монахиня, что чувствует блудница, чего хочет от любви цыганка, хотя сама никогда не была ни одной, ни другой, ни третьей. Но в том-то и гениальность ахматовской любовной лирики, что передаваемым ею чувствам разных людей веришь так, как будто ты сам их испытал.

Причем Ахматова всегда стремилась не к прямому выражению эмоций, чувств, а к косвенной их передаче — через описание обстановки, окружающих предметов, через мимику, жесты. Поэтому вещь у Ахматовой всегда знак того или иного чувства. Вспоминаются знаменитые строки:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Сразу становится ясно: речь идет не о простой рассеянности, а о сердечном потрясении такого масштаба, что можно перепутать левую и правую руки.

Все в стихах Ахматовой становится свидетелем таинства любви: кресло, покрытое красным плюшем, часы с кукушкой, темная вуаль, старое саше:

И комната, где окна слишком узки,

Хранит любовь и помнит старину...

Весь взрыв страсти, отчаяния, ревности, счастья и обиды — все, что составляет смысл любви, — у Ахматовой может заключаться в одной детали:

Мне очи застит туман,

Сливаются вещи и лица,

И только красный тюльпан,

Тюльпан у тебя в петлице.

Даже самые откровенные ее стихи о любви не крик отчаяния, как это бывает у Марины Цветаевой, а образ, чувство, возникшее при встрече с любимым. Ахматовой дано было искусство передать все нюансы любви: от ее предчувствия до окончательного разрыва с любимым. Еще ничего нет, где-то два человека обменялись взглядами — и началась великая мистерия любви:

Было душно от жгучего света,

А взгляды его — как лучи.

Я только вздрогнула: этот

Может меня приручить.

Лирическая героиня ждет любви как великого I счастья, как божьей милости. Вспомним стихотворение “Вечером”:

Звенела музыка в саду

Таким невыразимым горем.

Свежо и остро, пахли морем

На блюде устрицы во льду...

Как это по - ахматовски! Тоска без любви на фоне плачущей мелодии, экзотические “устрицы во льду”, которые в данном случае вовсе не пища, а изысканный натюрморт. Запах моря как бы предвещает любовь. Предчувствие не обманывает: любовь может начаться и так:

Он мне сказал: “Я верный друг!” —

И моего коснулся платья.

И тоска уходит, женщина благодарит небо за дарованное чувство:

Благослови же небеса:

Ты первый раз одна с любимым.

Очень часто в стихах Ахматовой представлены драматические стороны любви: разлука, измена. Однако ее лирическая героиня переживает эти удары судьбы с достоинством. Она не кричит на весь белый свет: “Мой милый, что тебе я сделала?!”. Эта женщина не из тех, кого бросают, она уходит сама, когда чувствует, что любовь прошла.

А, ты, думал — я тоже такая,

Что можно забыть меня

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Но ведь лирическая героиня Ахматовой не просто женщина, но и поэт. Недаром Гумилев жаловался:

Из логова змиева,

Из города Киева,

Я взял не жену, а колдунью.

Колдунья — потому что постигла таинство слагать стихи. И уже никогда не станет женщина-поэт простой “забавницей”, никогда не будет полностью подвластной мужчине:

Тебе покорной? Ты сошел с ума.

Покорна я одной господней воле.

Последние строчки, на мой взгляд, не несут идеи божьего смирения, в них звучит благодарность за дарованный талант, за то, что эта “колдунья” умеет писать стихи.

Она умерла 5 марта 1966 года от четвертого инфаркта. Ее сердце, которое так много любило, страдало, радовалось и горевало, не выдержало этих испытаний. На ее могиле нет надписи, но есть высокий крест, который она предвидела в начале своего пути:

Издалека, мальчик зоркий,

Будешь крест мой узнавать.

К этому месту не зарастает “народная тропа”, как не подлежит забвению имя, ставшее дорогим для многих: Анна Ахматова.