Сочинение по литературе. Поэзия Ю. В. Друниной

    Юлия Владимировна Друнина родилась в Москве в 1924 году. В 1941 году она добровольцем ушла на фронт и до конца войны служила батальонным санитарным инструктором. В 1952 году окончила Литературный институт имени А. М. Горького.

    В книге Ю. Друниной “Тревога” собраны ее лучшие стихи. Эта чудесная книга запечатлела двадцать лет не только работы, но и жизни в поэзии. Первые ее страницы — скупая исповедь щедрого сердца девочки-подростка, которая прямо со школьной парты “шагнула в сырой блиндаж”.

    Худенькой, нескладной недотрогой

     Я пришла в сырой блиндаж,

    И была застенчивой и строгой

     Полковая молодость моя.

    Кто не помнит строк светловской “Каховки”? Как пели эту песню в далеком сорок первом! Слова песни воскрешали образы первых комсомольцев. Ведь снова горела Каховка, снова свистели пули и ровно строчил пулемет, и снова нам сквозь дым улыбались ее голубые глаза.

    Такой девушкой была 17-летняя Юлия Друнина. Но в отличие от той, светловской, о которой говорится в песне, она сама сложила свою собственную — о себе, о подругах, о поколении. Целомудренная строгость фронтовых стихов Юлии Друниной точно передает духовный облик “светлоокого солдата” Отечественной войны.

    А как трудно приходилось девчонкам! Ведь дело не только в том, что они видели то, чего лучше бы никогда не видеть девичьим глазам.

    Я только раз видала рукопашный.

     Раз — наяву. И тысячу — во сне.

    Кто говорит, что на войне не страшно.

    Тот ничего не знает о войне.

    Дело и в том, что в свои 17 лет им хотелось краем полудетской ладошки прикоснуться к тому неиспытанному счастью, которое взрослые называют любовью.

    ... Звезды и ракеты над рекой...

    Я грущу сегодня очень женской,

     Очень несолдатскою тоской.

    И если приходило тогда первое чувство, коротким и тревожным счастьем оно оборачивалось.

    И все же было счастье. Об этих минутах, которые приходилось “делить на двоих” со светлой печалью, пишет Друнина.

    Мы видим зубчатые верхушки черного леса на горизонте, комья мерзлой земли на бруствере, кожух танкового пулемета и совсем рядом с собой страшно незнакомое в мертвом ракетном блеске, бесконечно дорогое лицо. Погасла ракета, и тьма сгустилась еще сильнее, но никогда уже до конца жизни ты не забудешь того, что увидела в эти долгие секунды. Ракета освещает короткие строки письма, что пишет она урывками во время ночного дежурства под громкий храп товарищей и приглушенные разрывы. И строки этих писем превращаются в стихи:

    Не знаю, где я нежности учипась,—

    Об этом не расспрашивай меня.

    Растут в степи солдатские могилы

     Идет в шинели молодость моя.

    Верная струна, зазвучавшая еще в военные годы, определила мотив всего творчества Друниной.

    Она пишет о самом наболевшем — так может писать лишь поэт, знающий цену и себе, и своему читателю.

    Мы любовь свою схоронили,

     Крест поставили на могиле.

Слава богу! — сказали оба.

Только встала любовь из гроба,

Укоризненно нам кивая:

Что ж вы сделали? Я живая!

    Эти сильные строки действуют безотказно. Сила их, как и всего творчества Друниной, в том, что мы почти физически чувствуем боль человека, произносящего эти слова. Иные поэты под предлогом самовыражения говорили все. что Бог на душу положит, а оказалось, что положительного не так-то много.

    Выражаемое было либо мелким, либо никчемным. И раздосадованный читатель стал понемногу от них отворачиваться. Стихи Ю. Друниной проникают глубоко, ее последние стихи всегда хочется прочитать как предпоследние.

    За свою жизнь поэтесса объездила весь Советский Союз, побывала она и за границей. И отовсюду — стихи об увиденном и передуманном:

    Да, сердце часто ошибалось,

    Но все ж не поселилась в нем

    Та осторожность, та усталость...

    Все хочет знать, все хочет видеть,

    Все остается молодо.

    И я на сердце не в обиде,

    Хоть нету мне покоя с ним.

    Перелистывая страницы ее книги, обязательно находишь что-то новое личное.

    Заключительным стихотворением книги оказалось озорное и веселое “Девчонка что надо!”:

    Девчонка плывет, как под парусом лодка...

    Дочка завода,

    Прическа — что надо

    И свитер — что надо!

    С “крамольным” оттенком губная помада!

    Со смены идет (не судите но виду) —

    Ее никому не дадим мы в обиду!..

    А время пришло—уходили в солдаты.

    Так фронтовое поколение подает руку теперешнему “молодому, незнакомому”. Такое ли оно “незнакомое”? Та же неизменная тревога, которая звала на передний край событий. И нынешние девочки, прямые преемницы девушек “Каховки” Светлова и Юлии Друниной.