Сочинение по литературе. Тема поэта и поэзии в лирике В. В. Маяковского

Личность В. В. Маяковского до сих пор недостаточно понятна как для исследователей — критиков и литературоведов, так и для почитателей таланта этого поэта. Споры о значении его поэзии в русской литературе не утихают и по сей день: одни возвеличивают Маяковского, говоря о том, что он создал новый тип поэзии, разрушил рамки старого искусства и внес своеобразную “свежую струю” в литературу первой трети XX века; другие же заявляют, что Маяковский был продажным поэтом, служакой у руководителей Советского государства, и с большим сомнением называют его поэзию поэзией. Тем не менее все сходятся в одном: личность Маяковского, его творчество, его стихи были неоднозначны и очень противоречивы.

Для В. В. Маяковского, конечно, было необычайно важно его творчество, он не мог не думать о своем месте в жизни, о том, ради чего он писал. В разное время тема поэта и поэзии находила в лирике Маяковского разное выражение. В раннем творчестве прослеживается тенденция близости к футуристам, и задача поэзии для Маяковского в то время — это создание новых форм, самоценность средств выражения, конструктивность восприятия мира и — во многом — эпатаж и игра, противопоставление себя окружающему миру. Уже расходясь с идейно-формальными установками футуризма, чувствуя тесноту рамок одного направления для выражения своего таланта, Маяковский чувствует в себе мощь трибуна, борца за переустройство мира. Он бросает вызов обществу, считая невозможным для поэта молчать в то время; наиболее сильно это проявилось в стихотворении “Нате!”:

Все вы на бабочку поэтиного сердца

взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет, будет тереться,

ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется — и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я — бесценных слов транжир и мот.

Маяковский заявляет в стихотворении о подлинном назначении поэта, о настоящем искусстве, которое он противопоставляет поэзии забав, развлечений и ненужных умствований. В этот же период поэт пишет трагедию “Владимир Маяковский”, в которой показывает трагическое противостояние одинокого поэта мещанской толпе. Однако тема отношений поэта и толпы уже связана с темой ответственности художника перед историей и обществом. Поэт Маяковского — фигура трагическая; он прямо заявляет о переплетенности своей судьбы с судьбами всех изуродованных горем и страданиями людей. Маяковский проводит мысль о том, что поэзия должна быть защитником обездоленных, угнетенных, а поэт — рупором их страданий и мучений; поэт не должен оставаться в стороне от реальной жизни и просто наблюдать за ней со стороны. Эта же мысль присутствует и в поэме “Облако в штанах”; за поэтами должны идти — кто?

А за поэтами —

уличные тыщи:

студенты,

проститутки,

подрядчики.

Нам, здоровенным,

с шагом саженьим,

надо не слушать, а рвать их...

Этот протест против мещанской, обывательской культуры, мещанского быта, эта сила, буря, способная снести все на своем пути, — вот что такое, по мнению Маяковского, настоящая поэзия. Но в “Облаке в штанах” Владимир Владимирович выступает уже в иной роли, в роли “предтечи” революции:

...в терновом венце революций

грядет шестнадцатый год.

А я у вас — его предтеча;

я — где боль, везде...

Желание разрушить отжившее, старое, гнилое, желание создать что-то свое, новое и светлое — вот в чем суть поэзии Маяковского до революций 1917 года.

Октябрьские события в 1917 году совершенно переменили настрой и направленность творчества Маяковского, изменили его представление о назначении поэта и поэзии. Маяковский воспринимает революцию как главное дело в своей жизни, и теперь поэт и поэзия должны защищать революцию, восхвалять ее, бороться (так считал Маяковский) за светлое будущее. В “Оде революции” он пишет:

Тебе обывательское

— о, будь ты проклята трижды! — и мое,

поэтово

— о, четырежды славься, благословенная!

Маяковский работает в “Окнах РОСТа”, пишет агитки, рисует плакаты в поддержку молодой Советской республики, искренне веря в новые идеалы. Поэт считает, что творчество, создание стихов такой же тяжкий труд, как и работа у станка. В стихотворении “Поэт рабочий” Маяковский говорит о том, что

Я тоже фабрика.

А если без труб,

то, может,

мне

без труб труднее.

Но труд поэтов — почтенный паче —

людей живых ловить, а не рыб.

Огромный труд — гореть над горном,

железа шипящие класть в закал.

Так аллегорический Маяковский заявляет, что он тоже пролетарий, но — пролетарий духа.

Труд мой

любому

труду

родствен, —

пишет он в “Разговоре с фининспектором о поэзии” — стихотворении, в котором и сам как бы излагает основные представления о себе, о своем творчестве и о роли поэзии. В стихотворении видно противопоставление обыденного факта — визита к налоговому инспектору, и внутреннего монолога лирического героя, речь которого становится все более жаркой и страстной, постепенно наполняется волнением; поэт рассуждает о “месте поэта в рабочем строю”, приравнивает свой труд к промышленному производству, говорит о потерях, о “тратах” на материал, объясняет понятие рифмы, которое перерастает в своеобразную метафору поэтического труда:

— Поэзия

вся! —

езда в незнаемое..

Поэт пытается раскрыть тайну поэзии для самого себя и для других людей. В то же время читатель видит постоянные переходы от высокопоэтического, эмоционального языка к совершенно конкретному, деловому разговору. В стихотворении возникает своеобразный драматургический сюжет, в котором вполне представлена роль сценического партнера, хоть он и не говорит ни единого слова. Маяковский как бы подводит итог своему творчеству:

А что,

если я

десяток пегасов

загнал

за последние

15 лет?

А результат этого — “страшнейшая из амортизации — амортизация сердца и души...”. Маяковский приходит к выводу, что труд поэта не оплатишь деньгами — он оценивается другой мерой — жизнью поэта, которой он оплачивает высокое и нелегкое право на бессмертие:

Поэт

всегда

должник вееленной...

Слово поэта —

ваше воскресение,

ваше бессмертие,

гражданин канцелярист.

Через столетья

в бумажной раме

возьми строку

и время верни!

Тема бессмертия поэта и поэзии звучит и в ранее написанном стихотворении “Юбилейное”, посвященном 125-й годовщине со дня рождения А. С. Пушкина.

Маяковский признает вечность Пушкина; рассуждая о значении своей поэзии, он достаточно скромно заявляет, что

После смерти

нам

стоять почти что рядом...

И после этого дает характеристику своим современникам, сожалея, что

Чересчур

страна моя

поэтами нища!

И, говоря о живости слога и поэзии Пушкина даже в современное ему, Маяковскому, время, он пишет:

Были б живы —

стали бы

по Лефу соредактор.

Я бы

и агитки

вам доверить мог. Раз бы показал:

— вот так-то, мол,

и так-то...

Вы б смогли —

у вас

хороший слог.

Однако наиболее важными в этом стихотворении являются последние строки, которые, по моему мнению, отражают истинное отношение Маяковского и к Пушкину, и к Поэту, и к Поэзии во всем его творчестве:

Ненавижу

всяческую мертвечину!

Обожаю

всяческую жизнь!

Но наиболее ярким выражением отношения Маяковского к роли поэта и поэзии явилось вступление в поэму “Во весь голос” — одно из самых последних произведений поэта.

Вступление представляет собой обращение к потомкам, а также является своеобразным подведением итогов творчества поэта, его жизни, попыткой взглянуть на себя со стороны. В этой автохарактеристике есть вызов: Маяковский показывает, что задача поэта максимально, предельно “обрублена”:

И мне

агитпроп

и мне бы

строчить

в зубах навяз,

доходней оно

романсы на вас —

Ноя

себя

и прелестней.

смирял,

становясь

на горло

собственной песне.

Поэт говорит о том, что столь грубо изменила задачу литературы революция; но здесь поэзия — баба капризная, от которой Маяковский отделяет себя, отделяет от “лирических водоизлияний” молодых поэтов; он выступает в роли агитатора, горлана-главаря, утверждая свое достоинство в будущем и надеясь на понимание потомков. В стихотворении есть некоторая перекличка с “Памятниками” Пушкина и Державина:

Мой стих дойдет

через хребты веков

и через головы

Мой стих

поэтов и правительств...

трудом

громаду лет прорвет

и явится

весомо,

грубо,

зримо...

Маяковский как бы проводит “парад” своих стихов — они

...стоят

свинцово-тяжело,

готовые и к смерти

и к бессмертной славе.

Поэт не исключает и забвения (“умри, мой стих...”), но надеется, что потомки сами определят его место среди поэтов, для него же критерий истины — честность. В стихотворении звучит и мотив памятника:

пускай нам

общим памятником

будет

построенный

в боях

социализм.

Для Маяковского судья в будущем — “планеты пролетарий”, и именно ему поэт отдает все свое наследие, “до самого последнего листка”.

Поэт привлекает внимание читателя различными интонационно-синтаксическими средствами: в стихотворении есть и деловая речь, и страстная проповедь, и исповедь, и сниженная до просторечий (“кто их, к черту, разберет!”) полемика; тональность иногда меняется даже в одной строке.

Заключение поэмы — это отражение пафоса времени и представлений поэта, пафос его личности. Маяковский надеется на объективную оценку своих творений потомками с точки зрения нравственной и эстетической значимости.

Б. Пастернак назвал “Вступление...” “предсмертным и бессмертным документом”. Он был прав; без этой заключительной поэмы Маяковский для нас, потомков, возможно, остался бы слишком простым, и возможно, что без нее мы не смогли бы разрешить многих загадок личности этого, без сомнения, великого поэта, а также его отношения к жизни и к поэзии.