Сочинение по литературе. Мой любимый поэт современности

    О, если б я прямей возник...

    Б. Пастернак

    У поэтов, насколько мне известно, очень драматические судьбы. С ними все время что-нибудь случается. Не могут они жить размеренно и расчетливо. Наверное, они не могут писать хорошие стихи, находясь в идеальных, спокойных житейских условиях. Один из моих любимых современных поэтов, по-моему, идет по жизни нормальным с этой точки зрения путем. Передряги в его жизни начались наверняка много раньше, но мне известно только, что в карикатурный год правления Черненко писателей награждали орденами. Эти “свадебные” ордена такие писатели, как Окуджава и Ахмадулина, осудили и отказались от их получения. А Межиров не отказался, хотя был известен демократичностью своих взглядов. Единственное, что его как-то оправдывало, вспоминают свидетели событий, это сочиненное им по этому случаю четверостишие:

    Каждый, кто писать рожден,

    Костей жирно награжден.

    Только Белла и Булат

    Костей этих не едят.

    Он не смог отказаться от награды, но написал пародию на свой счет. Хочется думать, он так поступил потому, что у него не было такой защищенности известностью, как у Окуджавы и Ахмадулиной. Но мне, хорошо знающему его творчество человеку, кажется, что причина такого поступка уходит корнями в его фронтовое прошлое. У солдата, воевавшего за родину, в крови чувство уважения к наградам.

    А Межиров был в войну на передовой. Вот, например, какие стихи у него есть о войне:

    Мы под Колпино скопом стоим,

    Артиллерия бьет по своим...

    Недолет. Перелет. Недолет.

    По своим артиллерия бьет.

    Надо все-таки бить по чужим,

    А она по своим, по родным...

    Это страшные по своему откровению стихи, мне кажется, гораздо крамольнее того, если бы он отказался от ордена. А еще у него есть такие строки, обращенные к России:

    ... Зачем в твоем вокзале,

    Хоть войны миновали,

    Спят люди на полах?

    Итак, несмотря на прошлые заслуги, А. Межиров неотказом от ордена разошелся с определенной литературной средой. По этом поводу он написал с иронией:

    Поскольку со всеми в единой системе

    Я был, но ни с этими не был, ни с теми...

    Мне нравится эта его ирония над временем и собой. Поэт видит в борьбе за различные идеалы много лукавства:

    Кто увлечен арийством, кто шаманством,

    Кто в том, кто в этом прозревает суть, —

    Лишь только б расплеваться с христианством

    И два тысячелетья зачеркнуть...

    Если внимательно просмотреть творчество Межирова, то найдешь в его сборниках стихи, в которых он уже тридцать лет назад предсказал гибель коммунистической системы:

    Все хорошо, все хорошо:

    Из Мавзолея Сталин изгнан,

    Показан людям Пикассо,

    В Гослитиздате Бунин издан,

    Цветам разрешено цвести,

    Запрещено ругаться матом.

    Все это может привести

    К таким плачевным результатам.

    Литературный ученик Межирова Олег Хлебников пишет об еще одной жизненной передряге, которая постигла моего любимого поэта, так:

    “... межировский страх все менее “державный” и оправданный по мере ветшания империи — деградировал до конкретной боязни наказания за совершенный поступок (дорожно-транспортное происшествие, в результате которого погиб человек)”.

    Видимо, московская литературная среда, и так скептически настроенная в отношении Межирова, после этого несчастного случая вообще на него ополчилась. Поэт вынужден был уехать из России. Сейчас, я слышал, он живет в Америке и ведет какую-то передачу по радио, вещающем на Брайтон-Бич. Ему уже восьмой десяток и начинать новую жизнь поздно.

    Но пока поэт жив, надежда всегда остается. Тютчев, например, свои лучшие стихи написал в преклонном возрасте. А в эмиграции побывали и остались навечно многие замечательные русские поэты. Во всяком случае в Америке моего любимого поэта не достанут злые языки, которым он порою отвечал так:

    А если я и вправду заикаюсь,

    Как Моисей, то вовсе отыми

    Дар речи, ибо не пред Богом каюсь,

    А только перед грешными людьми.