Сочинение по литературе. Стихотворение Н. А. Некрасова «Умру я скоро. Жалкое наследство…».

Время Н. Некрасова – это 50-70-е годы XIX века. Главным в жизни русского общества тех лет был вопрос о народе. Потому центральное место в поэтическом мире Некрасова принадлежит образам, переживаниям, раздумьям, связанным с печалью поэта о народной судьбе, с его любовью к родной стороне. Эта особенность поэзии Некрасова определилась благодаря удивительной черте характера поэта – его умению относиться к людским страданиям, как к своим собственным, болеть за другого человека, если он несчастен. Восприимчивости к чужому горю отсутствовало у поэта чувство вины, ответственности за те беды, на которые был обречен народ. Впоследствии эту некрасовскую особенность назовут «совестливостью». Поэт был беспощаден к себе, к своим, может быть, мнимым слабостям. А потому в его более поздней лирике все явственнее начинают звучать «покаянные» молитвы. Так, наглядным тому примером стало стихотворение Некрасова «Умру я скоро. Жалкое наследство…».

Стихотворение написано в 1867 году поэтом, преждевременно почувствовавшим приближение своего конца, потому оно получило характер итогового творения. По сути, это образец некрасовской обжигающей исповедальности. Стихотворение заключает в себя боль, горечь и в то же время спасительную иронию – те чувства и состояния, которые сопровождали поэта на протяжении почти всей его творческой жизни. Было много причин для сердечных страданий Некрасова, а в итоге на нем «года гнетущих впечатлений // оставили неизгладимый след».

Давящее настроение беспросветной печали создается прежде всего на лексическом уровне. Едва ли не в каждой строчке мы находим слова и сочетания, поддерживающие это настроение: «под гнетом роковым», «в мучительной борьбе», «печальный твой поэт», «с своей угрюмой музой», «неумолимый рок» и многие другие. А появляющийся в художественном мире стихотворения мотив одиночества вливается в эту общую атмосферу уныния. «Давно я одинок…» – признается лирический герой.

Его взгляд обращен в прошлое. Мысленным взором он окидывает всю свою прошедшую жизнь. Прискорбно, что в этой жизни мало, что согревало его страдающее сердце. «Вначале шел я с дружною семьею…» – скажет лирический герой. И тут же мы видим его совершенную потерянность, когда он вопрошает: «Но где они, друзья мои теперь?». Мы чувствуем, что более всего лирический герой страдает от непонимания и, оправдывая себя, стремится быть понятым.

«За каплю крови, общую с народом…» – эти рефреном звучащие строчки показывают, насколько был требователен к себе поэт. Кого как не Некрасова мы прежде всего назовем народным поэтом?! А потому нам трудно согласиться с его строками:

И песнь моя бесследно пролетела,

И до народа не дошла она…

Мучения Некрасова были связаны и с тем, что он чувствовал непохожесть своих стихов на легкую благозвучную классическую лирику на стихи Пушкина, которого при каждом удобном случаи критики противопоставляли Некрасову.

И все-таки есть в беспросветном, казалось бы, мире поэтической исповеди светлая нота, связанная с любовью поэта к его «родной стороне», любовью, единственно успевшей «сказаться» в творческом наследии Некрасова.

Однако так считал беспощадный к себе поэт, а потому и признавал себя в праве обращаться с мольбами именно к родине. Обращение–восклицание «о родина!» встречается в тексте четырежды. Отсюда понятно, насколько изболелось раненое сердце поэта, молящего о прощении:

Прости меня, о родина ! прости !...

Двойное восклицание и повтор слова «прости» говорят о небывалом накале чувств лирического героя, голос которого сливается с голосом самого поэта–автора.

Поэт открыто признается в том, в чем видит свою вину:

Я к цели шел колеблющимся шагом

Я для нее не жертвовал собой…

Анофорически звучащее «Я» подчеркивает степень раскаяния – «воспеть» страдания «терпением?поэта, вполне осознававшего свое призвание изумляющего народа». Как часто в поэтическом признании мы слышим паузы, прерывающие исповедальную речь. Эти паузы, отмеченные прежде всего многоточиями, необходимы лирическому герою, чтобы перевести дыхание, справиться с нахлынувшими чувствами.

Думается, неслучайно в качестве стихотворного размера для своей истины Некрасов предпочитает ямб. Это самый популярный размер в русском классическом стихосложении, это любимый размер Пушкина. А встречающиеся в каждой строке пропуски ударения придают поэтической речи элегическое звучание.

Таким образом, мы понимаем, что вопреки столь беспощадной самооценки поэта, для нас Некрасов прежде всего истинно народный поэт, народный не только по теме, а по духу, по своему мироощущению. Очень жаль, что полное читательское признание пришло к Некрасову гораздо позднее; жаль, что «уходил» поэт безутешно страдающим, считающим свое бесценное творческое наследие лишь «жалким».