Сочинение по литературе. Почему катерина - «Луч света в темном царстве»

Пьеса “Гроза” стала переломным моментом в творчестве А. Н. Островского. В ней писатель проанализировал реальное состояние того патриархального мира, который он с такой любовью и надеждой воспевал в предыдущих пьесах. Передовые современники Н. А. Островского, и прежде всего Н. А. Добролюбов, увидели в ней всю народную Россию на переломе, на пороге новой исторической эпохи.

Островский как художник является глубоким реалистом. Создавая свои произведения, он руководствовался принципом, что “драматические произведения есть не что иное, как драматизированная жизнь”. Может быть, поэтому герои его пьес нам частенько кого-то напоминают: и Кабаниха, и Дикой, и Тихон, и Борис... Только вот катерины встречаются не так часто! Добролюбов назвал Катерину “лучом света в темном царстве”. “Темным царством” он считал мир бессмысленного самодурства и страданий “наших младших братии”, “мир затаенной, тихо вздыхающей скорби”, мир, где “наружная покорность и тупое, сосредоточенное горе, доходящее до совершенного идиотства и плачевнейшего обезличения”, сочетаются с “рабской хитростью, гнуснейшим обманом, бессовестнейшим вероломством”.

Действие пьесы происходит в городе Калинове, на берегу Волги. И это очень важно, что Катерина появилась не откуда-то извне, а сформировалась в калиновских условиях. Именно в душе женщины из обычного российского города рождается новое отношение к миру, новое чувство, еще неясное самой героине. “Что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то!.. Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или... уж и не знаю”. Это. просыпающееся чувство личности. В лице героини оно естественным образом принимает не форму гражданского протеста (это было бы неправдоподобно, учитывая понятия и образ жизни купеческой жены), а форму любви. Любовь и воля нераздельно сливаются в ее сознании. Стремление к воле, поселившееся в ее душе, Катерина воспринимает как нечто гибельное, противоречащее ее собственным, вполне патриархальным представлениям о жизни. Протест Катерины также идет вразрез с ее идеальным представлением о нравственности, и в этом ее трагедия.

Мы знакомимся с Катериной в тот момент, когда в ее сердце уже зародилась любовь к Борису, но она еще отчаянно старается сохранить добрые отношения со своим мужем. Мы пока не знаем Катерину, но уже сочувствуем ей, потому что диалог между ее мужем и свекровью заставляет нас содрогаться от ужаса. Тихон выглядит совершенно бесхарактерным, хотя и не злым, не смеющим ничего сказать, а уж тем более сделать, вопреки матери. Кабаниха же производит впечатление абсолютно темной, злой, деспотичной женщины. Мы сразу же можем представить себе положение Катерины в этом семействе. Кабаниха ругает сына за то, что жена его не боится.

отвечает ей совершенно правильно, только как-то неуверенно (так неуверенно, что мы не ждем от него защиты для Катерины): “Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит”. Эта реплика вызывает просто взрыв гнева у его матери: “Как зачем бояться? Как зачем бояться? Даты рехнулся, что ли? Тебя не станет бояться, меня и подавно: какой же это порядок-то в доме будет!” Тихон не перечит, и здесь он выглядит настолько жалким и ничтожным, что мы понимаем: он не так безвреден, как кажется, потому что молчаливо поддерживает мать в ее самодурстве. Катерина терпит, но это не то терпение, которое заканчивается привычкой. Нет, в каждой ее сдержанной реплике чувствуется такая сила характера, что мы понимаем: Катерина никогда не смирится с оскорблениями и не привыкнет к своему положению — рано или поздно она вырвется из него. Она никогда не жалуется, но свекровь чувствует в ней что-то непонятное и враждебное. Видимо, поэтому она всеми силами старается натравить сына на жену. И Тихон покорно наказывает Катерине, чтобы она без него “в окна глаз не пялила” и “на молодых парней не заглядывалась”. Он прекрасно знает, что его жена не из тех, кто “в окна глаза пялит”, видит, что оскорбляет ее этими словами, но состояния ее до конца понять не может. Он также не в силах постичь ее неожиданного душевного порыва, когда она прижимается к нему и ласкает его. Он как будто мимо ушей пропускает ее слова-причитания: “Ах, беда моя, беда!.. Куда мне, бедной, деться! За кого мне ухватиться? Батюшки мои, погибаю я!” Нет, за Тихона не ухватишься. У него одна радость — исчезнуть с материнских глаз и где-нибудь не стороне предаться разгульной жизни. Очевидно, что он поступает так всякий раз, когда есть возможность, и при этом совесть его не мучает, в отличие от Катерины, которая даже мысль о другом мужчине считает тяжким грехом. Еще ничего не было, а она уже угрызается, просит мужа взять с нее какую-нибудь страшную клятву: “...чтобы не смела я без тебя ни под каким видом ни говорить ни с кем чужим, ни видеться, чтобы и думать я не смела ни о ком другом, кроме тебя”. Интересно, что клятва эта напоминает наставление самого Тихона о том, чтобы она “на молодых парней не заглядывалась”, но те слова оскорбительны, потому что в них содержится ни на чем не основанное подозрение, а здесь Катерина чувствует свою вину. Другое дело — Варвара, которая советует Катерине скрывать свою любовь к Борису: “А по-моему — делай что хочешь, только бы шито да крыто было”. Но она не чувствует характера Катерины: “Обманывать-то я не умею, скрыть-то ничего не могу”. В пьесе нет ни одного человека, способного понять, что творится в душе этой женщины. Невозможно представить, чтобы кому-нибудь из них, как Катерине, пришло в голову задуматься, “отчего люди не летают так, как птицы?” Никто из них никогда не захочет “разбежаться, поднять руки и полететь”. Борис, которому посчастливилось быть любимым такой женщиной, тоже бескрылый. Он мог бы стать ее спасителем, ведь она, узнав, что он едет в Сибирь, просит забрать ее с собой. Но Борис материально зависит от своего дяди Дикого, мало чем отличающегося от Кабанихи. Дикой и Кабаниха сговорились отправить его в Сибирь и никогда не дадут ему взять с собой Катерину. Борис не стоит Катерины, которая и полюбила-то его от безысходности. Больше всего он боится показаться своему дяде непочтительным и лишиться наследства. Может быть, его следует понять — ведь он заботится о своей сестре, старается для нее, — но наши симпатии целиком и полностью на стороне Катерины, только она вызывает наше сострадание. Встреться ей другой человек, ее судьба сложилась бы по-другому, в этом можно быть уверенным: Катерина использовала бы свой шанс. Добролюбов пишет: “Но в том-то и дело, что среда, подчиненная силе Диких и Кабановых, производит обыкновенно Тихонов и Борисов, неспособных воспрянуть и принять свою человеческую природу, даже при столкновении с такими характерами, как Катерина”.

Смерть становится для Катерины избавлением. Был ли это протест? Можно понимать и так, но, скорее, это — отчаянное стремление вырваться из “темного царства”, давившего и душившего ее самобытную личность. Протест должен был возникнуть у читателей и зрителей пьесы, которым следовало, по мнению Добролюбова, задаться вопросом: “Но ведь есть же какой-нибудь выход из этого мрака?” Сам Добролюбов предлагает нам оглянуться вокруг себя и обратить “свои требования к самой жизни, так вяло и однообразно плетущейся вокруг нас”. В пьесе Островского эту попытку могла совершить только Катерина, и за это мы и называем ее “лучом света в темном царстве”.