Сочинение по литературе. А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов о назначении поэта и поэзии

Тема поэта, его назначения и судьбы занимает важное место в творчестве классиков русской литературы А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. На протяжении всей своей жизни они размышляли над этой проблемой, и поэтому образ поэта, стихотворца у них не является статичным, а изменяется вместе с самими авторами, их взглядами, мировоззрением.

    В ранней лирике Пушкина поэзия расценивалась как гражданское служение Отчизне. Поэт должен был “воспеть свободу миру, на тронах поразить порок”. Эти строки из оды “Вольность”, написанной в 1817 году, призывают к свержению тирании, склониться царей “под сень надежную закона”. Ода явилась первым примером гражданской лирики, которая позже найдет отражение и в творчестве Лермонтова.

    В стихотворении к Н. Ю. Плюсковой Пушкин прямо заявляет:

    Свободу лишь учася славить,

    Стихами жертвуя лишь ей,

    Я не рожден царей забавить

    Стыдливой музою моей.

    Он считает, что назначение поэта заключается в том, чтобы быть “эхом народа”, выражать все его идеи свободы, равенства, братства, откликаться на все нужды. Лермонтов же, сравнивая поэта с кинжалом в стихотворении “Поэт”, писал, что поэт “воспламенял бойца для битвы, он нужен был толпе, как чаша для пиров, как фимиам в часы молитвы”. Автор также полагает, что поэт утратил свое былое значение в современном мире:

    Твой стих, как божий дух, носился над толпой

    И, отзыв мыслей благородных,

    Звучал, как колокол, на башне вечевой

    Во дни торжеств и бед народных.

    Лермонтов, обращаясь к поэтам-современникам, задает риторический вопрос: “Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк?”

    Переживая творческое взросление, Пушкин начинает все больше места в своем творчестве уделять романтизму. В период южной ссылки образ поэта максимально романтизирован.

    Теперь поэт - одинокий человек, обладающий нечеловеческой властью над умами и судьбами людей. Он может видеть прошлое и предсказывать будущее, никому неподвластен, кроме Бога. Это показано в “Песне о Вещем Олеге”, где поэт сравнивается с волхвами:

    Волхвы не боятся могучих владык,

    А княжеский дар им не нужен;

    Правдив и свободен их вещий язык

    И с волей небесною дружен.

    Кумирами Пушкина, как и всей тогдашней молодежи, были Байрон и Наполеон — две великие личности, ставшие воплощением романтической судьбы, властителями дум, не до конца понятые и отверженные миром (элегия “К морю”).

    В стихотворении “Свободы сеятель пустынный...” автор говорит, что он “бросал живительное семя”, то есть творил, стремился донести до людей идеалы свободы и “вольности святой”, но “потерял я только время, благие мысли и труды”. “Мирные народы” не поняли его, он остался одиноким. Эта характерная для романтизма антитеза - человек и общество, поэт и чернь - находит отражение и в творчестве М. Лермонтова. Он также считал поэта избранным, одиноким человеком с величественной, тонко чувствующей душой:

    Нет, я не Байрон, я другой,

    Еще неведомый избранник,

    Как он, гонимый миром странник,

    Но только с русскою душой.

    Лермонтов считал, что любой стихотворец обречен в этом мире на страдание, непонимание и недолгую жизнь. Такова судьба поэта:

    Погиб Поэт! — невольник чести —

    Пал, оклеветанный молвой...

    Судьбы свершился приговор!

    Но у Лермонтова, в отличие от Пушкина, противостояние поэта и толпы доведено до абсолюта, что обусловлено различными качествами лирического героя обоих поэтов. Это наблюдается и в романтических произведениях обоих поэтов: стихи Лермонтова более трагичны по своему содержанию, чем произведения Пушкина. Это объясняется еще и тем, что они жили в разное время. Пушкин являлся носителем оптимистических декабристских идей, овеянных революционным романтизмом, а Лермонтов — дитя эпохи разочарования, пессимизма, реакции, наступившей в стране после подавления восстания декабристов.

    После южной ссылки Пушкин начал преодолевать романтический максимализм и стал задаваться вопросом: “Может ли поэзия стать источником жизни, материальных благ?” Он начинает рассматривать поэзию как ремесло, профессию, дающую возможность жить. Ответ на эти вопросы мы находим в стихотворении “Разговор книгопродавца с поэтом” (1824): “без денег и свободы нет”, а также “не продается вдохновенье, но можно рукопись продать”. В конце стихотворения поэт переходит на прозу и продает свою рукопись. Это было совершенно неприемлемо для Лермонтова, так как он не рассматривал поэзию как средство к существованию.

    В 1826 году Пушкин пишет стихотворение “Пророк”, являющееся своеобразным поэтическим манифестом автора. В нем говорится о свойствах, какими должен обладать поэт, в отличие от обыкновенного человека, чтобы достойно выполнять свое предназначение. Если в других стихотворениях, говоря о поэте и поэзии, Пушкин использует аллегорические образы античной мифологии (Музы, Аполлон, Парнас), то здесь он обращается к библейской мифологии: вместо поэта — пророк, вместо музы — шестикрылый серафим, вместо Аполлона — Бог. Посланник Бога, серафим, преобразует всю природу человека, чтобы сделать из него поэта-пророка. У него открываются глаза (“вещие зеницы”), серафим дает поэту вместо языка “жало мудрыя змеи”, вместо обыкновенного трепетного сердца - он вдвигает ему в грудь “угль, пылающий огнем”. Но и этого полного преображения человека оказывается недостаточно, чтобы стать поэтом (“Как труп в пустыне я лежал”). Нужна еще высокая цель, идея, во имя которой поэт творит, которая оживляет его. Эта цель, идея образно выражена как “Бога глас”:

    Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

    Исполнись волею моей

    И, обходя моря и земли,

    Глаголом жги сердца людей.

    Чуть более чем через десять лет Лермонтов напишет свое стихотворение “Пророк”, своеобразное продолжение пушкинского, вступая с ним в полемику. Бог дает поэту все, чтобы помочь людям увидеть и познать истину, но толпа отвергает его, он им не нужен. Если у Пушкина поэт изображен в минуты торжества, то у Лермонтова он в несчастье и нужде, поэт одинок в мире людей. Это лишний раз подчеркивает ту отрешенность от мира, одиночество, которое было характерно для лермонтовского понимания места художника в жизни:

    Смотрите ж, дети, на него:

    Как он угрюм, и худ, и бледен!

    Смотрите, как он наг и беден,

    Как презирают все его!

    В более поздний период своего творчества Пушкин задается вопросом: “Что такое искусство? Что есть творческая свобода?” Он считает, что природа любого творца двойственна. Так, “пока не требует поэта к священной жертве Аполлон”, это обычный человек, со всеми его недостатками и слабостями.

    Но лишь божественный глагол

    До слуха чуткого коснется,

    Душа поэта встрепенется,

    Как пробудившийся орел.

    Ему начинает открываться иной, высший мир, на него нисходит вдохновение, и он начинает творить.

    В стихотворении “Поэт и толпа” (1828) автор указывает нам на изменение искусства и поэзии. По его мнению, цель искусства “не какая-то польза, а созидание прекрасного”. “Цель поэзии - поэзия”, - писал Пушкин. Лермонтов в целом соглашался с ним. Он полагал, что в словах главное не их смысл, не их лексическое значение, а их звучание и гармония:

    Есть речи — значенье

    Темно иль ничтожно,

    Но им без волненья

    Внимать невозможно.

    Как полны их звуки

    Безумством желанья!

    В них слезы разлуки,

    В них трепет свиданья.

    Пушкин призывает всех поэтов служить только своей Музе, быть свободным от

    мнения света, толпы:

    Поэт! Не дорожи любовию народной.

    Восторженных похвал пройдет минутный шум;

    Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

    Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

    В середине 20-х годов в творчестве Пушкина на смену романтизму приходит реализм. Поэт пытается понять природу вдохновения, у которого много источников, но наиболее важные из них - это любовь и природа - вечные, непреходящие ценности, не зависящие от уклада жизни, политических и социальных условий.

    Так, главной мыслью стихотворения “Осень” (1833) является мысль о возникновении поэтического вдохновения, которое неподвластно человеческому разуму:

    И забываю мир - и в сладкой тишине

    Я сладко усыплен моим воображеньем,

    И пробуждается ^поэзия во мне...

    И мысли в голове волнуются в отваге,

    И рифмы легкие навстречу им бегут,

    И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

    Минута — и стихи свободно потекут.

    Вторая, но не менее важная Муза Пушкина - это любовь:

    Душе настало пробужденье:

    И вот опять явилась ты,

    Как мимолетное виденье,

    Как гений чистой красоты.

    И сердце бьется в упоенье,

    И для него воскресли вновь

    И божество, и вдохновенье,

    И жизнь, и слезы, и любовь.

    В отличие от Пушкина, Лермонтов видел источник своего вдохновения в другом. Он писал, что поэт принадлежит высшему миру, в отличие от обыкновенного человека. Именно оттуда нисходит на него вдохновение:

    И долго на свете томилась она,

    Желанием чудным полна;

    И звуков небес заменить не могли

    Ей скучные песни земли, -

    писал Лермонтов в стихотворении “Ангел”.

    Подводя своеобразный итог своей жизни, Пушкин пишет стихотворение “Я памятник себе воздвиг нерукотворный”, в котором утверждает свое бессмертие, “доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит”. Его обращение к Музе явилось своеобразным наставлением будущим поэтам следовать собственному предназначению и пониманию своего долга перед народом и собой:

    Веленью божию, о муза, будь послушна,

    Обиды не страшась, не требуя венца.

    Хвалу и клевету приемли равнодушно

    И не оспоривай глупца.

    В заключение следует сказать, что и Пушкин, и Лермонтов внесли новое в понимание темы поэта и поэзии, его назначения в обществе, долга перед народом. Они наполнили поэзию гражданским звучанием. Эту традицию продолжили многие русские поэты в XIX и XX веках.