Сочинение по литературе. Поиски смысла бытия в лирике Ф. И. Тютчева

Ф. И. Тютчев, несомненно, великий трагический поэт. Его раздумья о мире, жизни, человеке глубоки и зачастую горестны. Мотивы безысходного отчаяния, страдания и одиночества не исчерпывают, конечно, всего творчества поэта, но занимают в нем значительное место.

Поэт стремится, прежде всего, показать мир человеческой души, осознать, есть ли какой-то смысл в существовании. В лирике Тютчева часто встречается противопоставление “вечного” и “мгновенного”, всегда возрождающейся природы и короткой человеческой жизни. Поэт не как философское, умозрительное понятие, а как реальность воспринимает Бесконечность, Вечность. В этой Вечности жизнь человеческая — лишь короткая вспышка.

Это парадоксально, но одновременно с ничтожностью индивидуального бытия Тютчев ощущает и его колоссальность: “Я, царь земли, прирос к земле”, “По высям творенья, как Бог, я шагал...” Подобная раздвоенность вообще свойственна поэту. Для него у каждого поэтического понятия есть изнанка: гармония — хаос, любовь — смерть, вера — безверие. Человек всегда находится между небом и землей, между днем и ночью, “на пороге двойного бытия”. Душа — всегда “жилица двух миров”.

Может быть, это восприятие личности на грани “двух миров” и объясняет пристрастие Тютчева к образу сна, сновидения, где человек как никогда приближается к границе двух разных жизней. Сон в восприятии поэта тоже неоднозначен. С одной стороны — это некая форма существования, близкая к хаосу (частый образ у Тютчева). В одном из стихотворений Сон — близнец Смерти. С другой стороны, сон может быть и “благодатным”, и “волшебным”, и “младенчески-прекрасным”.

“Двойственность” Тютчева ярко проявилась в стихотворении “Сон на море”. Он пишет:

...Я, сонный, был предан всей прихоти волн.

Две беспредельности были во мне,

И мной своевольно играли оне.

И в том же стихотворении:

По высям творенья, как Бог, я шагал,

И мир подо мною недвижный сиял.

Все эти образы-символы не только говорят о существовании человека на границе сна и яви, покоя и бури, но также показывают ту огромную роль, которую человек играет в мироздании. Странное сочетание, так свойственное Тютчеву: он подчинен “прихоти волн” и в то же время “шагает по высям творенья”.

Тютчев никогда не уставал говорить о том, что человек — часть природы, ее неотделимая частица. В то же время, особенно в раннем творчестве, он замечал, что у человека существует потребность уйти от толпы, уединиться в себе:

Лишь жить в себе самом умей —

Есть целый мир в душе твоей...

Этот мотив снова звучит в стихотворении “Душа моя — Элизиум теней...” Душа чуждается “живой жизни”, толпы, она живет своими воспоминаниями. Хотя так происходит, но это вовсе не благо для поэта. Напротив, он стремится именно к “живой жизни” (особенно в ранней лирике):

Нет, моего к тебе пристрастъя

Я скрыть не в силах, мать-земля!

Если ранней лирике Тютчева свойственно противопоставление мироздания и отдельного человека (огромной скалы и крошечной песчинки), то позже поэт “спускается на грешную землю”, зачастую не ограничиваясь умозрительными рассуждениями, а прослеживая человеческую судьбу. Начинает проясняться своеобразная жизненная философия: чем труднее, обреченнее живет человек, тем сильнее любит он землю. Обреченность, мучения, порой даже смерть, соседствуют с неизбывной любовью к миру. Сияющий мир во всем великолепии появляется у него даже в трагичнейшем стихотворении о любви “Весь день она лежала в забытьи...” Женщина (любимая женщина) лежит на смертном одре, а за окном продолжается жизнь.

Для Тютчева характерны размышления о смерти, о горестях, о безрадостности человеческого удела, о слезах:

Слезы людские, о слезы людские,

Льетесь вы ранней и поздней порой...

Вся поэзия Тютчева пронизана трагизмом одинокого существования, раздвоенностью души, неверием, часто — отчаянием. Но вместе с тем у позднего Тютчева все чаще звучит мотив непокорности судьбе, жажды борьбы, вне которой жизнь теряет свое оправдание:

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,

Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!

Да, борьба безнадежна, но бороться надо! В этом, может быть, единственный смысл бытия.

Контраст лирики Тютчева заключен, с одной стороны, в его упоении жизнью, ощущении радости, неповторимости бытия, с другой — в осознании скоротечности жизни, в восприятии ее как чего-то призрачного, “тени от дыма” (даже не дыма, только тени!). Эти противоречия и составляют жизненную философию поэта, два взгляда на жизнь сливаются в единое восприятие действительности.

Тютчев всегда пытался определить смысл бытия. Чем старше он становился (в поэтическом и человеческом отношении), тем чаще он связывал с человеком образ борьбы, “отчаянного” боя. Поначалу человек для Тютчева — лишь часть огромного мироздания, крохотная щепка на волнах океана, странник, гонимый неутоленной тоской. Позже поэта начинает тревожить сознание “бесполезности” жизни. Затем, уже у позднего Тютчева, возникает уверенность в необходимости боя человека с судьбой. Бой этот неравный, “роковой”, но он неизбежен, потому что, может быть, только он и оправдывает жизнь человека, крохотной крупицы мироздания.