Город – наиболее действенная, активная форма «культурной памяти» человечества. Он выражает и закрепляет, концентрирует в себе все процессы жизнедеятельности общества, выработанные им институты и нормы. Он совмещает в себе новое и старое, постепенно обновляясь. И образ прошлого, который несет в себе город – не только память, но и опора, точка отсчета его будущего существования.
Современные процессы урбанизации характеризуются стремительным изменениям пространственной структуры городов, образа жизни их обитателей. В этих условиях важнейшей проблемой становится регулирование и планирование развития городской среды, сохранение ее историко-культурного обмена. Другой не менее важной проблемой, является преодоление стилистического несоответствия между старой и новой застройкой городов.
В решении этих задач не последнюю роль должен сыграть научный анализ характера исторической застройки городов, выявление особенностей процесса территориального роста, формирования планировочной основы, архитектурного содержания, процессов стилеобразования.
Именно такие цели, применительно к Краснодару, преследуем мы. Данная работа представляет собой этап комплексного научного осмысления характера архитектурного обмене Екатеринодара –Краснодара, она хронологически простирается от 1792 года (времени основания города) до 1917 года, когда революционные события общероссийского масштаба в корне изменили характер исторического развития как столицы Кубани, так и всей страны.
Актуальность обращения и истории Екатеринодарской архитектуры подкрепляется еще и тем фактом, что до настоящего времени она не была предметом специального исследования. Все имеющиеся по этой теме работы носят или обзорный характер, или касаются какой-либо узкой проблемы. Краеведческие публикации, освещающие отдельные страницы истории Екатеринодарской архитектуры имеют популярный характер и не могут восполнить пробел в научном осмыслении этой обширной темы.
Предлагаемая работа базируется на общепринятых принципах историзма, объективности и системности, без которых невозможно серьезное ретроспективное исследование. Методами, примененными в ходе, являются: диахронный, сравнительный, типологический, картографический и визуальный.
Историческую базу (предметом) настоящего исследования составили опубликованные материалы различного характера, архивные документы, периодическая печать, законодательные акты. Кроме того, комплексным источником являются само историческое ядро города, заключающее в себе сохранившиеся элементы пространственной среды Екатеринодара.
Предполагаемая практическая значимость предлагаемой вниманию работы состоит в возможности использования ее результатов в процессе формирования комплексной программы сохранения историко-культурного обмена Екатеринодара– Краснодара, в решении проблем сочетания современной и исторической застройки города.
Архитектура войскового города Екатеринодара
Месторасположение города, его первоначальная застройка и планировка
Каждое поселение является народно-социальным феноменом, не имеющим абсолютных аналогов. Отличительным элементом поселения выступает его историческое ядро, которое везде и всегда оптимально — но историческим критериям, — вписывается в конструкцию местного ландшафта. В процессе жизнедеятельности люден и под воздействием природных факторов изначальный (к моменту возникновения поселения) ландшафт постепенно изменяется, ни основные природно-климатические характеристики местности долгое время могут оставаться неизменными..
Екатеринодар основывался как военно-административный центр Земли Войска Черноморского, поэтому главным критерием при выборе места была стратегическая целесообразность.
Урочище Карасунский кут, образованное излучиной Кубани и впадавшим в нее Карасуном, господствовавшее по высоте над левым кубанским берегом и имевшее в южной части широкую топкую пойму, имело высокие стратегические качества. Возникший здесь город был с трех сторон защищен естественной водной преградой. Эти выгоды местности еще в древности использовали обитавшие здесь методы, в средние века — болгарские племена, адыги, половцы и ногайцы. Кроме выше названных ландшафтных условий, Карасукский кут был удобен еще и тем, что находился в середине устраивавшейся но правому берегу Кубани Черноморской кордонной линии.
Пригодная для поселения часть урочища занимала вторую надпойменную террасу, выходящую за границы собственного урочища (полуострова), ограниченного линией от Ореховатого озера, находившегося в северо-западной части города, до восточного конца северной балки Карасуна (район Масложиркомбината). Вторая терраса была почти горизонтальной, и в ее небольших впадинах, не имевших стока, долго сохранялась вода, которая загнивала и отравляла воздух болотными испарениями.
К тому же густой дубовый лес, покрывавший значительную часть Карасунского куга, задерживал испарение влаги и препятствовал высушивающему действию ветров. Эти обязательства приводили к массовым заболеваниям жителей города лихорадкой и частым смертельным случаям. По этой причине в 1802 и 1821 годах делались попытки перенесения поискового центра в другие места.
Самой удобной частью урочища был правые берег Карасуна, перед которым не было поймы. Именно здесь в 1793-1794 годах возводились первые постройки. Из «Ведомости о живущих в городе Екатеринодаре старшинах и казаках…» от 11 ноября 1794 года следует, что при 580 жителях, из которых 42 не имели собственного жилья, и городе было 154 «землянки», (глинобитное жилище, заглубленное в землю), 74 хаты «на вереи» (то есть на поверхности земли) и 9 домов (видимо, деревянных). В этом документе не указаны войсковые постройки, но известно, что с лета 1793 года строили деревянные «покои для войскового правительствам. Видимо, изначально строительным материалом служил лес (для его заготовки первым лицам в войске даже отводились конкретные участки), но интенсивная его вырубка могла привести к обезлесению местности, и уже в марте 1794 года рубка леса была запрещена. Вероятно, с этою времени в Екатеринодаре стали возводить преимущественно турлучные и саманные жилища, как и во всей Черномории.
Судя по ранним планам Екатеринодара, первоначальная застройка велась хаотично, но продолжалась недолго. Уже в ноябре 1793 года, как свидетельствует «Ордер» атамана Чехии городничему Волкорезу, в Войске был составлен план застройки Екатеринодара, руководствуясь которым, городничий должен бы следить «дабы… во граде строили порядочно». Можно предположить, что этот план охватывал лишь южную часть поселения, поскольку позже Войсковое правительство просило Таврического губернатора прислать землемера для «разбивки к порядочному заселению города Екатеринодара».
Прибывший в апреле 1794 г. землемер Самбулов «снял местоположение на карту» для согласования с губернатором. План был утвержден, и 18 сентября того же года началось межевание города. С лета 1795 года, когда межевание было завершено, начался отвод плановых мест под строительство. Тогда город был распланирован до нынешней улицы им. Горького на севере.
В процессе межевания город получил регулярную ортогональную планировку, как большинство имевших военный характер поселений в второй пол. XVIII — первой пол. XIX. вв. Местность была разделена на прямоугольные кварталы, улицы были спланированы перпендикулярными к параллельными друг другу. Такая планировка исключала существование единого центра, но подразумевала главную ось нынешнюю улицу Красную.
В прямолинейный планировочный рисунок Екатеринодара вписывалась крепость, сооруженная к 1797 году. Это не была крепость и полном смысле слова, поскольку в ней отсутствовал ряд обязательных фортификационных элементов. Статус крепости этому укреплению замкнутого тина с земляными валами придавали только размеры н расположение при войсковой столице. Крепость имела форму квадрата, внутри, по ее периметру, располагались курени (казармы). С центре площади, образованной куренями, строился войсковой собор.
Развитие пространственной среды Екатеринодара в 1800– 1870-х гг.
Изначально площадь, занимаемая Екатеринодаром, была несоразмерно большой. Эта обширность территории предопределила, во-первых, «рассредоточенность» жилищ в пространстве города н, как следствие, возникновение крупны:; городских усадеб; во-вторых – значительную долю незастроенных или частично застроенных кварталов даже г, 1810-1820-х годах. Французский путешественник Шарль Сикар, побывавший в Екатеринодаре в июле 1808 года, писал, что «…город и окружности столь же велик, как и Париж… Улицы в нем чрезвычайно широки, а места суть обширные равнины, которые дают хорошую пастьбу для лошадей и свиней. Домы строены в одно только жилье и крыты соломою; у каждого есть свои сад, а иногда и миленький в стороне лесок». Схожее представление о городе составил и некто Ст., посетивший столицу Черномории в 1809 году: «Город состоит большей частью из далеко отстоящих один от другого, соломой покрытых домов или изб, с садами, площадками, открытым дерном, и пашнями. На широких улицах и в больших промежутках между домами часто, видишь пасущийся скот».
Как уже было сказано, изначально Екатеринодар был распланирован до нынешней улицы им. Горького на севере. К 1818 году, суди но «Генеральному плану крепости и города Екатеринодара», составленному инженер - поручиком Барашкиным в сентябре 1818 года, город вытянулся в северном направлении по всей ширине на два квартала, то есть до нынешней Длинной улицы, при этом число кварталов увеличилось со 102 в 1795 году до 139. Из 139 кварталов незастроенными оставались 21, частично застроенных было 11, площадей — 4. В 1819 году, по сведениям П.В. Миронова. Екатеринодар занимал площадь в 396,5 десятин (т.е. 381,5 га).
Посередине века Екатеринодар несколько увеличился в территориальном отношении. Судя по плану, составленному в 1848 году, город к этому времени вырос (по сравнению с 1819 года в северном (на один квартал по всей ширине северного оборонительного вала в 1848 году уже не было) и в северо-восточном (на несколько кварталов) направлениях, два новых квартала появилось в южной части, к западу от крепости. Под южным крепостным валом появилась (в 1830-х годах) Солдатская слободка, названная позже поселком Форштат. Всего в 1848 году в городе было 173 квартала (незастроенных кварталов не было) при 480 десятинах общей площади (523,2 га). На этом территориальный рост Екатеринодара в «войсковой» период его истории остановился: с 1848 по 1867 год город не рос вообще и по-видимому, это было связанно с чрезвычайно медленными темпами роста численности населения и некоторым уплотнением застройки.
В Екатеринодаре конца XVIII — 60-х гг. XIX вв. жилища возводились не фасадом на улицу, как это было принято в городах, а внутри плановых мест, вместе с другими дворовыми постройками. Такой тип застройки городских усадеб, в сочетании с обширностью дворов, занятых, в основном, садами, придавал городу неповторимый колорит. «Город Екатеринодар до того оригинален по своей наружности, что по всей вероятности, есть единственный в своем роде. Представьте себе плоскую местность, спланированную очень правильно на прямые и широкие улицы, пересекающихся под прямым углом. Но кварталы между улицами наполнены густым лесом… который составляют могучие густолиственные дубы… большие деревья белых акаций… и чащи фруктовых деревьев, между которыми нет ни дорожек, ни других признаков сада, но все пространство между ними, как в дремучем лесу, поросло высокой травой и бурьяном. Под сенью деревьев местами выступают красивые сельские домики в один этаж…. Около дома всегда большой двор с разными службами, пристройками, скирдой сена, а за двором – густой фруктовый сад. Местами такой лес занимает весь квартал, и только в одном углу его — дом хозяина этого леса». И. Д. Попка о расположении хат внутри двора написал следующее: «Хаты стоят в таких положениях, как будто им скомандовано «сольно, ребята»: они стоят и лицом, и спиной, и боком на улицу, какая в каком расположении духа или как какой выпало по приметам домостроительной ворожбы, предшествовавшей ее постановке. Одни из них выглядывают из-за плетня, другие из-за частокола, третьи, и немногие, из-за дощатого забора, но ни одна не выставляется, открыто, в линию улицы…».
Жилая застройка Екатеринодара описываемого периода велась, преимущественно, турлучными хатами, крытыми камышом или соломой, однако в первые десятилетия жизни города в нем наличествовали и «землянки», и деревянные срубы. «Землянки» представляли собой углубленные в землю глинобитные или саманные дома небольших размеров, не имевшие потолка, чердачного помещения и покрывавшиеся двускатными крышами с небольшим уклоном земляной кровли. Как писал С. Я. Эрастов, видевшей казачьи «землянки» уже не в городе (его воспоминания относятся к 50-60-м годам XIX в.), а в степи, на казачьих хуторах, «Выкопанные в земле, курени обмазывались глиной и белились мелом, имели аккуратные присьбы и поличики (полки, располагавшиеся выше линии окон параллельно лавкам) и были уютными и прохладными детом».
О Екатеринодарских срубах приблизительное представление дает сохранившийся до наших дней дом Я.Г. Кухаренко (ул. Октябрьская, 25; в доме, являющемся памятником архитектуры, ныне располагается Литературный музей Кубани), построенный в начале XIX века. Эта многокомнатная срубная постройка с выступающими сенями обита снаружи тесом с нарубкой, имитирующей рустовку. В решении фасадов были использованы мотивы классицизма: по краям главный фасад акцентирован пилястрами, над входом находятся треугольный фронтон, украшенный деревянной резьбой в тимпане.
О господствовавшем типе жилых построек у черноморцев турлучных хатах, которыми преимущественно застраивался Екатеринодар в «войсковой» период своей истории и даже в несколько десятилетий своего «гражданского» существования, подробно написал П.Д. Попка: «Господствующие же у черноморцев постройки суть турлучные или мазанковые, в состав которых входит гораздо меньше леса, чем глины. Врываются в землю столбы, называемые сохами, и на них накладывается сверху «венец», то есть бревенчатая связь, служащая основанием кровельным стропилам и матице. Стенные промежутки между сохами заделываются плетенкой из камыша или хвороста. Редко положенные от матицы к венцу доски с камышовой поверх их настилкой образуют потолок. Этот остов здания получает плоть и кожу из глины, смешанной с навозом». Образцы турлучных жилищ встречаются и современном городе, в западной части исторического ядра, на Покровке и на Дубинке. Турлучный, облицованный кирпичом дом атамана Бурсака, построенный в начале XIX века, (здание сохранилось в виде реконструкции – ул. Красноармейская, 6) имел примитивные фасады, однако главный вход был акцентирован деревянным четырехколонным дорического ордера портиком> завершенным треугольным фронтоном, в тимпане которого потомки атамана поместили родовой герб Бурсаков.
Несмотря на то, что при строительстве жилищ казаки придерживались старинного правила: «На границе не строй светлицы», различия в служебном положении и степени материального достатка проглядывали и во внешнем убранстве хат: «Если это жилище пана, в нем будет окон очень много… если урядника, то при нем будут присенки, крылечко на двух столбиках… .Новые присенки при старой хате показывают, что шапка хозяина еще недавно украсилась урядничьим галуном. Если в хате порядок и довольство, то на дымовую трубу будет надет деревянный островерхий колпак с петушком…»».
Специфика пространственного облика войскового города. Степень благоустроенности города.
В целом архитектурный облик Екатеринодара в «войсковой» период его истории определялся примитивной, не имеющей никакого художественного содержания «рядовой» (в основном жилой) застройкой. Почти все современники, описывающие войсковой город Екатеринодар, отмечали, что столица Черномории своим неказистым внешним видом более походила на сельское поселение, чем на город. Так, побывавший здесь в 1820 году путешественник, статский советник Гавриил Гераков, написал в своих «Путевых записках»: «Екатеринодар есть столица черноморских казаков, где и войсковая канцелярия; город обширный, но худо выстроен…». Неизвестный офицер Навагинского полка, увидевший Екатеринодар в апреле 1837 года, был более категоричен, написав в своем дневнике: «Екатеринодар только по названию город, и, право же, стоит иной деревни… Домов хороших совсем нет..». Екатеринодарец В.Ф. Золотаренко в своем «Плаче..» так отозвался о главном городе Черномории середины 40-х годов: «Строение в Екатеринодаре вообще бедное. Дома турлучные. Только в голове города, близ крепости, зеленеют на домах на шести крыши; каменного или двухэтажного дома нет ни одного. Самые присутственные места турлучные (в 50-х годах были построены каменные). На строениях сплошь и рядом крыши камышовые.».
Очевидно, что ни войсковая администрация, ни сами горожане не придавали особого значения внешнему облику Екатеринодарских улиц, довольствуясь архитектурными достоинствами церковных и небольшого числа войсковых и общественных зданий. До конца 1840-х годов о какой-либо градостроительной политике в Екатеринодаре не было и речи. Даже деятельность созданной в 1847 году Временной строительной комиссии, возглавлявшейся наказным атаманом, поначалу сводилась только к организации строительства зданий по «высочайше утверждённым» проектам: войскового собора, присутственных мест, дворянского собрания и торгового словесного суда, артиллерийского арсенала, а также к организации работ по «осушению города Екатеринодара». Контроль со стороны властен за застройкой плановых .мест, даже в центре города, практически отсутствовал.
Лишь в мае 1863 года наказной атаман Кубанского казачьего войска генерал-майор Иванов обратил внимание Екатеринодарского полицмейстера и Временной строительной комиссии на безобразный вид центральной улицы войсковой столицы Красной: «Жители города Екатеринодара, а также люди, временно проживающие в нём, строят по произволу на плановых местах, даже на главной улице, безобразные и неуклюжие домики и лавочки, не только не испрашивая утверждения фасадов, но чаще даже и без ведома начальства. Предлагаю… объявить жителям, чтобы на постройку каких бы: то ни было зданий… они предварительно представляли в войсковое правление на утверждение фасады, без которых постройка воспрещается. За соблюдением этого законного порядка полиция обязана строго наблюдать, между тем немедленно представить мне ведомость, кем и какие построены на главной улице здания без утверждения фасадов.». В представленной почти 2 года спустя «Ведомости домов, устроенным жителями города Екатеринодара по главной улице» (уже другому атаману – графу Сумарокову-Эльстону) из 107 построек только 14 были отмечены как войсковые и общественные, основную же массу построек составили дома, хаты и лавки, построенные в разное время. Несомненно, что Красная улица отражала характер застройки всего города.
В таком же запустении, как и архитектурный облик Екатеринодара, находилась его благоустроенность. Природно-климатические условия Карасунского кута предопределяли почти полное отсутствие естественного стока дождевых вод с территории, занимаемой городом, что, в свою очередь, было причиной невероятной грязи на Екатеринодарских улицах, делавшей их непроходимыми. Почти все, описывавшие столицу Черномории, упоминали, как о неком бедствии, о непролазной грязи. Так, генерал-майор Дебу, собиравший сведения о Черноморском войске в 1816–1826 годах, отметил в своей книге, что «низменность места, избранного для построения сего города (Екатеринодара) и нерадение жителей… столь умножает в самом городе грязь, что с трудом можно проехать через оный», а уже упоминавшийся неизвестный офицер Навагинского полка оставил в своём дневнике такую запись: «страшно выйти из комнаты, чтобы не утонуть, на улице в грязи. Я никогда не видывал такой грязи; ещё хорошо, что скоро очень сохнет, а то нельзя бы было ходить, ибо верховой лошади… по брюхо». Детально описал эту сторону екатеринодарского быта, применительно к 40-м годам XIX в., В.Ф. Золотаренко: «Когда же наступает осень, то грязь бывает до того глубока, что не ходят, а бродят (в буквальном смысле этого слова) по колени… Мужчины в такое время ездят верхом, а кому надобно проехать в коляске, то не пара, а четвёрка лошадей с трудом везут… ненагруженный экипаж. Бедняки, из опасения лишиться сапог в грязи, подвязывают голенища выше колен. Грязь бывает до того густа и клейка, что лошадь едва идёт. Колёса телеги в таком случае принимают вид больших груд грязи. На многих улицах вы увидите торчащие повозки… все улицы, особенно продольные, принимают вид как бы одного рокера, редко где пересекаемого насыпом или самою незначительною возвышенностью. Подобная грязь бывает почти каждый год, начиная с октября до апреля месяца».
Усилий, направленных на приведение Екатеринодарских улиц в «надлежащий вид», то есть на их возвышение и устройство искусственного стока вод, было приложено немало. Если в конце XVIII – начале XIX вв. улицы просто «гатили» дерном, песком, землей и навозом, что почти не давало результата, то в 20-х годах стали принимать более действенные меры. С 1823 года в Екатеринодаре организовывались общественные работы по рытью кюветов для стока дождевых и паводковых вод в Кубань, Карасун и Ореховое озеро, и засыпке низменных мест. К началу 30-х годов главная улица города. Красная, была возвышена посредством укладки фашин из хвороста, укрепленных на грунте кольями и засыпанных песком. Но и такое обустройство города через некоторое время сходило на нет – кюветы забивались мусором и грязью, вода снова заполняла улицы, насыпи постепенно оседали. Даже в 50-60-х годах, когда на трёх улицах уже существовали тротуары (на Красной улице — с середины 40-х годов), а на пересечениях улиц через расширенные сточные канавы были устроены мосты, Екатеринодарская грязь считалась одной из главных достопримечательностей города. Как и прежде, оставляли зимовать застрявшие в осенней грязи экипажи, потому что вытащить их было невозможно; женщины месяцами не видели родственников, живущих по соседству, потому что невозможно было перейти улицу; для того, чтобы затворить ставни, выезжали верхом на лошади. Как заметил Н. Филиппов, «рассказы о Екатеринодарской грязи считаешь баснословными до тех пор, пока не убедишься в справедливости их собственными глазами и на собственном опыте».
Разумеется, что о таких благах городской жизни, как мощённые и освещённые улицы, водопровод и канализация никто из обитателей войсковой столицы даже не мечтал — настоящее благоустройство было делом далёкого будущего. «Сельский» характер пространственной среды Екатеринодара конца XVIII — 60-х годов XIX века был обусловлен функциональной ограниченностью самого поселения, его «войсковыми статусом и, следовательно, невозможностью оседлого проживания в нем лиц, принадлежавшим к городским, «подвижным» в экономическом смысле сословиям.
