История одной любви
(литературно-музыкальный вечер, посвященный А. Блоку)
Сцена оформлена строго и просто: большой экран, портрет Блока на 1 слайде, слева от зрителей – столик, за которым находятся два ведущих, рояль.
В вечере участвуют рассказчик 3 и рассказчица, внешне напоминающие Блока и Л. Д. Менделееву.
Одежда 1 и 2 рассказчика в стиле начала 20 века.
Ведущий 1: Мы хотим рассказать вам историю одной любви…
Ведущий 2: Этих людей уже давно нет на свете, их страсти и беды стали достоя-нием истории, и мы можем сейчас говорить и о счастье их любви, и об их драме…
1: Можем ли мы?.. Разве вправе мы врываться в чужую жизнь, даже если она ушла в историю?
2: Сам Александр Блок говорил, что личная страсть поэта, если он настоящий поэт, всегда насыщенна духом эпохи. Он постоянно доказывает, что в поэтическом ощущении мира нет разрыва между личным и общим; каждая личная тема расширяется для внеличных обобщений. Всякая грань между «своим » и «не своим» исчезает в лирике Блока. Лучшим примером этому может служить поэзия самого Блока.
1: Вот почему, когда мы смотрим на стихи Блока, мы видим громадный поэтический дневник, в котором можно проследить за каждым шагом его трагической, мучительной любви – любви к той, которую он называл «единственной на свете».
Рассказчик 1 : Любовь Дмитриевна Менделеева и Александр Александрович Блок родились в самом начале восьмидесятых годов в том ректорском доме, где жили виднейшие ученые Петербургского университета. Дед Блока, в семье которого он воспитывался, был ректором университета, крупнейшим русским ботаником, а отец Любови Дмитриевны – великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев.
Слайд 2.
Фотография 1894 года на крыльце дома в Шахматове.
Семьи очень дружили. Бывало, Дмитрий Иванович спрашивал у бабушки маленького Саши: «Ваш принц что делает? А наша принцесса гулять пошла».
Но детство уходило, прошли те несколько встреч, которые были в гимназические годы…
Последнее предложение ведущий произносит на фоне начавшейся мелодии. Это может быть страница альбома Чайковского «Времена года», его ж «Сентиментальный вальс» или «Меланхолический вальс» Эм .Дарзиня.
И вот весна 1898 года. Только что окончивший гимназию Блок подъезжает к усадьбе соседей по деревне – Менделеевых и видит...В прочем, обратимся лучше к воспоминаниям самого Блока.
Рассказчик 3: «Вдруг направо от дороги, за несколькими бревнышками, перекинутыми через канаву, показалась дорожка, которая шла в гору между высоких стволов елок и берез. Я пустился по ней и, достигнув ее высшей точки, очутился перед новой громадной далью… Парк обрывался, начались ряды крестьянских строений и большой плодовый сад, весь в цвету. Среди вишен, яблонь и слив стояли колоды для пчел… Здесь царствовала полная тишина, ни из деревни, ни из усадьбы не доносилось ни звука.
Вдруг пронесся неожиданный ветер и осыпал яблоневый и вишневый цвет. За вьюгой белых лепестков, полетевших на дорогу, я увидел сидящую на скамье девушку, статную, в розовом платье, с тяжелой золотой косой. Очевидно, ее спугнул неожиданно раздавшийся топот лошадей, потому что она быстро встала, и краска залила ее щеки; она побежала вглубь сада, оставив меня смотреть, как за вьюгой лепестков мелькало ее розовое платье».
Ведущий 1: Так приходит любовь к «единственной на свете». Зеркалом этой юношеской смутной поры является лирика Блока. Вся она обращена к возлюбленной поэта, в образе которой сливаются и мистические фантазии, и жадная влюбленность в реальную «розовую девушку». Поэт идеализирует свою любимую, обращаясь к ней как к Вечной Деве, Величавой Жене, Мадонне, Прекрасной Даме.
Слайд 3.
Л.Д. Менделеева в юности. Фотография 1900 г.
Чтец:
Прозрачные, неведомые тени
К тебе плывут и с ними ты плывешь,
В объятиях лазурных сновидений,
Невнятных нам, – себя Ты отдаешь.
Перед Тобой синеют без границы
Моря, поля, и горы, и леса,
Перекликаются в свободной выси птицы,
Встает туман, алеют небеса.
А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи,
Узрев на миг бессмертные черты,
Безвестный раб, исполнен вдохновенья,
Тебя поет, его не знаешь Ты.
Не отличишь его в толпе народной,
Не наградишь улыбкою его,
Когда вослед взирает, несвободный,
Вкусив на миг бессмертья Твоего.
3 июля 1901 г.
(стихотворение рекомендуем читать на фоне «Хоральной прелюдии» И.С. Баха)
Чтец:
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей,
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.
О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.
О Святая! Как ласковы свечи,
Как отрадны твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: милая – Ты!
25 октября 1902 г.
Р
(за столиком девушка)
ассказчик 3: Приближалось 7ноября 1902 года. В этот день у Любови Дмитриевны был курсовой вечер – Любочка училась на драматических курсах. Блок вошел в зал и почему-то сразу, как будто ему кто-нибудь указал, направился на хоры. Ну, конечно, вот она – Люба. В голубом платье, оживленная, веселая, она сидит в кругу подруг. Увидев Блока, она сразу побледнела: поняла, что именно сегодня решится ее судьба. Он наклонился к ней и тихо спросил: «Вы не устали? Не пора ли домой?» И хотя она ни капельки не устала и ей было весело, она встала и пошла за ним. Только надевая красную ротонду, она почувствовала, что ее трясет как в лихорадке. Д
рассказчица
евушка – : Они шли молча. Была морозная снежная ночь. Иногда налетал легкий ветер и поднимал вихрь снежинок. Блок заговорил. Он говорил о своей любви, о том, что вся его жизнь, вся судьба зависит от ее ответа. Она волновалась, путались слова, но он понял ее. Молча протянул сложенный листок. Это было коротенькое письмо, составленное на случай отказа Любови Дмитриевны. Она быстро скомкала его, но не выбросила, а спрятала в муфту. Так и хранится этот листок по сей день – смятый, пожелтевший, со следами растаявшего снега. (стоят вместе, изображая беседующую пару)
Ведущий 2: Ночью счастливый Блок записал в своем дневнике: «Сегодня 7 ноября 1902 года свершилось то, … чего я ждал четыре года...»
Исполняется фортепианная пьеса С.Прокофьева «Наваждение»
Д
рассказчица
евушка – : Это согласие далось Любе не просто. Конечно он был прекрасен: высокий, стройный, всегда – даже зимой – загорелый, с дивными светло-зелеными глазами. Конечно, его ожидало большое будущее – он очень талантлив, глубоко образован. Конечно, его любят его родные, знают с детства и, может быть, в тайне мечтали об этом браке. Но как сложна его любовь, как много требует она от нее: ведь она – не Люба Менделеева, веселая здоровая девушка, а Прекрасная Дама, Вечная Жена… Надо было преодолеть много сомнений, чтобы не только дать свое согласие, но и написать перед свадьбой: «Теперь еще тверже знаю, что будет счастье, бесконечное, на всю жизнь».
Слайд 4.
Л.Д. Менделеева в роли Офелии (1898 г). Блок в роли Гамлета.
Рассказчик 3: Свадьба, состоявшаяся 17 августа 1903 года, была сыграна на славу, и обставили ее весьма поэтически.
Венчание происходило в старинной церкви села Тараканово. Были приглашены хорошие певчие, гости съезжались на тройках, дуги убраны дубовыми листьями. Невеста вошла по руку с Дмитрием Ивановичем, который для этого случая надел все свои ордена. Когда же молодые вышли из церкви, их встретили крестьяне, которые поднесли им хлеб-соль и белых гусей. Старая няня осыпала молодых при входе в дом хмелем. Был настоящий пир, во время которого разряженные бабы пели, величая молодых и гостей.
Слайд 5.
Блок и Л.Д. Менделеева. Фотография 1903 года.
Ведущий 1: В жизни Блока была последняя страница, напоминающая старые тургеневские романы. На этой странице кончилась целая эпоха в жизни Александра Блока, кончился период стихов Прекрасной Даме.
Ведущий 2: Приходило новое время. С глаз Блока постепенно спала та пелена, которой он был отгорожен от внешнего мира, которая позволяла ему жить только своими чувствами, погружаться в глубины своих душевных переживаний.
Казалось, Любовь Менделеева была создана для счастья: красивая, талантливая, из благополучной и обеспеченной семьи. Но счастья не получилось. Все действующие лица ее семейной истории внесли свой «посильный вклад» в неудавшуюся судьбу этой женщины. И мать Блока, очень ревниво относившаяся к сыну, и друг поэта Андрей Белый, воспылавший любовью к его жене, да и сам рыцарь не остался в стороне. Александр Блок видел в Любе лишь святую, Прекрасную Даму.
Из своего замкнутого домашнего мирка он шагнул прямо в страшную петербургскую ночь.
Ведущий 1: Может быть, именно та отрешенность от повседневной жизни, в которой Блок жил до сих пор, и помогла ему со столь беспощадной очевидностью увидеть «непроглядный ужас жизни»? Как могут люди спокойно смотреть на то, что творится вокруг? Он понимал: мир не может оставаться таким, как он есть. Везде искал он признаков надвигающейся бури. Это время, полное поисков, надежд и страшных разочарований.
Слайд 6.
Блок. Фотография 1907 г.
Чтец:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
10 октября 1912 г.
Чтец:
«На железной дороге»
Марии Павловне Ивановой
Под насыпью, во рву некошеном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь под навесом.
Три ярких глаза набегающих –
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул – и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что – давно уж сердце вынуто
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена – все больно.
14 июня 1910 г.
Ведущий 2: И семейная жизнь не удалась. Когда-то Герцен так сказал о своей семейной драме: «И мой очаг опустеет, раздавленный при встрече двух мировых колей истории… Это встреча двух миров у семейного очага…» В этих словах и ключ к пониманию личной драмы Блока.
Ведущий 1: Уж очень разные по своему характеру, складу были эти люди. Каждый искал каких-то своих путей, которые далеко уводили их друг от друга. Здесь были и увлечения Блока, налетавшие, как буря, и бродячая актерская жизнь Любови Дмитриевны…
Рассказчик 3: Примечательна запись в дневнике Блока о Любе незадолго до женитьбы. «Всегда почти хмурая, со мной еле говорит… Что же именно нужно делать? Я хочу не объятий: потому что объятия … только минутное потрясение. Дальше идет «привычка» – вонючее чудище. Я хочу не слов. Слова были и будут. Я хочу сверхслов и сверхобъятий…то, чего я хочу, сбудется».
Блоковская запись от 16 октября 1912 года: «Ночью – острое чувство к моей милой, маленькой бедняжке… Ей скучно и трудно жить. Скучно со мной тоже. Я занят собой и своим, не умею дать ей ничего».
Чтец:
О доблестях, о подвиге, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Передо мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем…
Вино и страсть терзали жизнь мою…
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою…
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют своей гордыне
Ты, милая, ты нежная, нашла…
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла…
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
30 декабря 1908 г.
Ведущий 1: Из года в год тянулась тяжелая путаница отношений. Для Блока она была источником душевных мук, которые истомили его, но они же питали его творчество, и мы обязаны появлением нескольких поэтических шедевров Блока.
Не сбылось. То, что было воспето в стихах, в жизни не случилось. Одно дело боготворить женщину, ставшую Музой, посвящать ей любовные гимны, другое – жить с ней, с конкретной женщиной во плоти. «С Прекрасными Дамами, кажется, вообще не живут», – заметила как-то Надежда Мандельштам.
Чтец:
« Перед судом»
Что же ты потупилась в смущеньи?
Погляди, как прежде, на меня,
Вот какой ты стала – в униженьи,
В резком, неподкупном свете дня!
Я и сам ведь не такой – не прежний,
Недоступный, гордый, чистый, злой.
Я смотрю добрей и безнадежней
На простой и скучный путь земной.
Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть
За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам сужденный путь…
Но ведь я немного по-другому,
Чем иные, знаю жизнь твою,
Более, чем судьям, мне знакомо,
Как ты очутилась на краю.
Вместе ведь по краю, было время,
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть.
Ты всегда мечтала, что, сгорая,
Догорим мы вместе – ты и я,
Что дано, в объятьях умирая,
Увидать блаженные края…
Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою веревкою кнута?
Не до нас ей, жизни торопливой,
И мечта права, что нам лгала. —
Все-таки, когда-нибудь счастливой
Разве ты со мною не была?
Эта прядь – такая золотая
Разве не от старого огня? –
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня!
11 октября 1915 г.
Ведущий 2: Образ «единственной на свете», сладостные и горькие воспоминания о ней, трагическое сознание своей вины и безвыходности всего, что случилось, – эта нить не рвется в лирике Блока до самого конца.
Р
(подходит к столику, за ко-торым сидит ведущий)
ассказчик 3: В тяжелую минуту, охваченный ночным чувством «непоправимости», Блок записывает: «…милее всего прошедшее, святое место души – Люба. Она помогает, не знаю чем, может быть, тем, что отняла?»
Ведущий 2: Но вот меньше, чем через год, в записной книжке появляются совершенно другие слова: «Люба мне испортила столько лет жизни, т.е. измучила и довела до того, что я теперь… Люба на земле – страшное, посланное для того, чтобы мучить и уничтожить ценности земные».
Интересно проследить за эволюцией семейных отношений Блока, читая дневники биографа поэта – его тетки Марьи Андреевны Бекетовой. 2 ноября 1903 года: «…Люба, несомненно, его любит, но ее «вечная женственность», по-видимому, чисто внешняя. Нет ни кротости, ни терпения, ни тишины, ни способности жертвовать. Лень, своенравие, упрямство, неласковость… При всем том она очень умна, хоть совсем не развита, очень способна, хотя прямодушна и сознает свои недостатки… Он – уже утомленный и страстью, и ухаживанием за ней, и ее причудами… Она свежа, как нежнейший цветок».
Ведущий 1: Но не ставьте еще точку! Вспомните, что написано тут же – дальше.
Рассказчик 3: «Но 1898 – 1902 годы сделали то, что не могу с ней расстаться и люблю ее».
Благославляю все, что было,
Я лучшей доли не искал.
О сердце, сколько ты любило!
О разум, сколько ты пылал!
Пускай и счастие и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке –
Я не утратил прежний свет.
И ты, кого терзал я новым,
Прости мен., Нам быть – вдвоем.
Все то, чего не скажешь словом,
Узнал я в облике твоем.
Глядят внимательные очи,
И сердце бьет, волнуясь в грудь,
В холодном мраке снежной ночи
Свой верный продолжая путь.
Ведущий 2: Люба – это не только молодая, сильная, привлекательная женщина, которая то тянет, то отталкивает от себя. Это также задушевные и серьезные разговоры об искусстве и жизни. Люба – первый слушатель, судья и советчик, верный товарищ. Именно она была с ним, когда он писал «Двенадцать», именно она была первым исполнителем поэмы со сцены, о чем Блок прямо записал в дневнике: «Люба читала замечательно».
Слайд 7.
Любовь Дмитриевна перед отъездом в армию сестрой милосердия.
Ведущий 1: Идет июль 1917 года. Блок полон трепетных предчувствий и ожиданий. Он весь натянут, как струна. И в эти решающие исторические дни он ни на минуту не забывает о Любе: «… жить люблю, а не умею, и – когда же старость, и много, и много, а за всем – Люба… Она всегда будет сиять!»
При чтении стихотворений Блока на слайдах могут быть показаны рисунки к стихотворениям.
Для музыкального сопровождения рекомендуем использовать финал второго концерта для фортепиано с оркестром С.Рахманинова. Последние слова литературной композиции «Она всегда будет сиять!» должны совпасть с кульминацией финала.
15
