ЖИЗНЬ ВНЕ ТВОРЦА И НЕ ОТ ТВОРЦА
(на примере образа Родиона Раскольникова в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание»)
Полянская Татьяна Игоревна,
преподаватель русского языка и литературы
ОБПОУ «Курский автотехнический колледж», г.Курск.
Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» воспитывает душу ребенка или же сеет в ней раскол? Это вопрос, который задавал себе, наверное, не один преподаватель, и ответ у каждого был однозначен – роман не только способен воспитать, он способен возродить душу, вернуть ее на путь христианства. Работая с романом, важно помнить о том, что позиция главного героя требует объяснения авторского отношения к ней, а объяснение это можно отыскать только исходя из своеобразия православного менталитета. Концепция личности у Достоевского, по сути, христианская, и его роман, в котором он размышляет о природе личности, выстраивается таким образом, что и развитие действия в целом, и какие-то частные его детали могут быть поняты и объяснены исключительно в рамках этой концепции.
«Болезненное» состояние Раскольникова – бунт, направленный против человеческого и против Божьего начал в мире: первое направление сводится к отрицанию патриархальных законов человечества, второе – к отрицанию мира, созданного Творцом. Именно второе манит иллюзией стать, «яко бози»[4], т.е. творить свое бытие от себя вне Творца и не от Творца, что означает грех, болезнь сознания. В романе Раскольников творит мир и самого себя по слову своему, он с первых же страниц романа предстает творцом некоего призрачного мира «необыкновенного человека»[3], по его мнению, лишь в этом мире он способен обрести истинное – стать властелином над «материалом», т.е. стать собственно человеком.
Но величие «слова» Раскольникова уничтожается при встрече с Соней Мармеладовой, с ужасом осознает герой Достоевского безобразие своей мечты и дела: «Ужас ее вдруг сообщился и ему». Знаменательно, что Соня вообще не слышит и не понимает Раскольникова, его мечты, ведь она стремится сквозь преграду слов разума услышать и понять голос души, и ей это удается. Бессловесность Сони – некий символ мира, противостоящего миру слова Раскольникова. В финале воскрешение души Раскольникова изображается как утрата им «слова», его теперешнее объяснение с Соней происходит без слов: «…он мельком и быстро взглянул на нее, ничего не выговорил и опустил свои глаза в землю…Они хотели было говорить, но не могли»[3]. Ведь тот, кто произносит собственное «слово», убежденный, что творит им мир, тот, на самом деле, творит лишь его призрак, существуя не в реальной жизни, а в собственном бреду и кошмаре. Чем глубже погружается Раскольников в свой призрачный мир, который существует на совершенно «новых» основаниях, тем ближе он к «смерти»; чем более старается доказать свою правоту «словом», тем более правыми оказываются его «бессловесные» оппоненты. Но вместе с тем без «смерти» герою Достоевского и не «воскреснуть».
Христианские образы и мотивы сопровождают героя весь его путь к очищению, помогая преступнику вознестись над собой. Крест, который он снял с убитой им Лизаветы, притчи, сопровождающие героя в его жизненном пути, дающие поддержку, люди-христиане, с которыми столкнула жизнь героя, — неоценимая помощь на тернистом пути познания. И благодаря символам, посланным небом в поддержку Родиону Раскольникову, возрождается к жизни его душа, которая имеет силы принести свою долю добра на землю. Эта душа — душа некогда убийцы, возрождающаяся к совершенству.
Книга, которую заметил на комоде в комнате Сони Раскольников, оказалась Новым Заветом в русском переводе. Евангелие принадлежало Лизавете. «Мы с ней читали и … говорили»[3], - объясняет ему Соня, не решаясь поначалу выполнить его просьбу – прочесть о воскресении Лазаря, когда же решается, то Раскольников, слушая чтение по книге Лизаветы, как бы внимает им обеим – Лизавете и Соне. Это ощущение подчеркивается удивительным внутренним сходством той и другой. Соня, узнавшая в Раскольникове убийцу, всем напоминает ему Лизавету: и выражением лица, и каждым своим движением – он смотрел на нее и вдруг, в ее лице, как бы увидел лицо Лизаветы. Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперед руку, с совершенно детским испугом в лице. Почти то же самое случилось теперь и с Соней: «так же бессильно, с тем же испугом, смотрела она на него…»[3].
В романе важно не только, к кому приходит с признанием Раскольников, не только, как происходит признание убийцы в содеянном, но и где это происходит – в квартире у портного Капернаумова, где Соня снимает комнату. В «Преступлении и наказании» в комнате Сони сходятся грешники и страдальцы, сироты и убогие – все больные и жаждущие исцеления: сюда приходит Раскольников, чтобы сознаться в преступлении; «за тою самою дверью, которая отделяла квартиру Сони…простоял господин Свидригайлов и, притаившись, подслушивал»; сюда и Дунечка приходит, чтобы узнать о судьбе брата; сюда приносят умирать Катерину Ивановну; здесь Мармеладов на похмелье просил и последние тридцать копеек у Сони забрал. Как в Евангелие главное местопребывание Христа – Капернаум, так и художественном пространстве романа Достоевского центром становится квартира Капернаумова. Как люди в Капернауме внимали истине и жизни, так и главный герой романа внимает им в квартире Капернаумова. Как жители Капернаума в большинстве своем не покаялись и не уверовали, несмотря на то, что открыто им было многое, так и Раскольников все-таки здесь пока от своего «нового слова» не отрекается, еще не в силах преодолеть в себе раскол.
Выздоровление сознания героя, проявившееся в романе как отказ от убеждения в истинности собственного «нового слова», происходит путем возвращения героя к людям, в непосредственную жизнь. В этом аспекте особо показателен финал романа, где раскрывается разрешение внутреннего конфликта Раскольникова: едва только герой утрачивает свою позицию, отрекается от вопроса «Тварь ли я дрожащая или право имею...»[3], произведение заканчивается, ибо как «творец» он может существовать лишь в романной действительности, им же творимой, но, обретя истинное существование – «непосредственное», а не сознательно творимое, - он покидает произведение. «Но тут уж начинается новая история, - пишет Достоевский, - история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен»[3]. Герой больше не творит, следовательно, в романе он уже не существует.
Изучение русской классической литературы должно происходить в контексте христианской православной культуры, тем более, когда речь идет о таком художнике, как Достоевский. Преподавателю, трактующему произведения писателя, рассматривающему авторскую точку зрения вне системы ценностей православия, труднее выявить всю глубину философского содержания романа и донести ее до ученика. Достоевский не писал философских трактатов, он писал романы, но когда говорил в героях своих художественных произведений, то старался изобразить «человека в человеке», пытаясь проникнуть в глубины его природы.
Ссылки на источники
Белкин А. «Роман Ф. Достоевского «Преступление и наказание». Русская классическая литература. Разборы и анализы. – М ., 1989.
Белов С.В. «Роман Ф. Достоевского «Преступление и наказание». Комментарий. Книга для учителя. Под редакцией Д.С. Лихачева. М., 1971.
Достоевский Ф.М. Роман «Преступление и наказание». М.,1981.
[link]
4
