Бочарова Л.В. 2016 ©
Сценарий театральной постановки по рассказу А.П.Чехова «Гость»
Действующие лица:
Зельтерский – хозяин дома, частный поверенный
Перегарин Парфений Саввич – гость, отставной полковник
На сцене стоит обеденный стол, покрытый скатертью, на нём самовар, чашки с блюдцами, вазочка с баранками и конфетами, подсвечник. Диван, на котором сидит гость, стулья. В глубине сцены часы с кукушкой. Слева от стола, чуть позади – небольшой шкаф с книгами. Справа – дверь.
Поздний вечер. Тишина, только раздаётся мелодичный стрёкот кузнечиков и сверчков.
Голос за сценой: У частного поверенного Зельтерского слипались глаза. Природа погрузилась в потемки. Жена Зельтерского давно уже пошла спать, прислуга тоже спала, вся живность уснула, одному только Зельтерскому нельзя было идти в спальную, хотя на его веках и висела трехпудовая тяжесть. Дело в том, что у него сидел гость, сосед по даче, отставной полковник Перегарин. Как пришел он после обеда и как сел на диван, так с той поры ни разу не поднимался, словно прилип.
Зельтерский: (со злостью в голосе, нервно расхаживая возле стола и посматривая на часы) обращается к зрителям: - "Этот старый хрыч до утра просидит! Такая дубина! Ну, уж если он не понимает обыкновенных намеков, то придется пустить в ход более грубые приемы".
Зельтерский: (обращаясь к гостю) - Послушайте, знаете, чем нравится мне дачная жизнь?
Перегарин: (медленно отпивая чай из чашки) - Чем-с?
Зельтерский: - Тем, что здесь можно жизнь регулировать. В городе трудно держаться какого-нибудь определенного режима, здесь же наоборот. В девять мы встаем, в три обедаем, в десять ужинаем, в двенадцать спим. В двенадцать я всегда в постели. Храни меня бог лечь позже: не отделаться на другой день от мигрени!
Перегарин: (неторопливо, с паузами) - Скажите... Кто как привык, это действительно. Был у меня, знаете ли, один знакомый, некто Клюшкин, штабс-капитан. Познакомился я с ним в Серпухове. Ну-с, так вот этот самый Клюшкин...
Голос за сценой: И полковник, заикаясь, причмокивая и жестикулируя жирными пальцами, начал рассказывать про Клюшкина.
(часы пробили двенадцать)
Зельтерский: (сидя на стуле и нервно постукивая пальцами по столу, вскакивает и обращается к зрителям) - "Не понимает! Глуп! Неужели он думает, что своим посещением доставляет мне удовольствие? Ну как его выжить?"
Зельтерский: (обращаясь к Перегарину, покашливает) - Послушайте, что мне делать? У меня ужасно болит горло! Чёрт меня дернул зайти сегодня утром к одному знакомому, у которого ребенок лежит в дифтерите. Вероятно, я заразился. Да, чувствую, что заразился. У меня дифтерит!
Перегарин: (невозмутимо, гнусавым голосом) - Случается!
Зельтерский: (приблизившись к полковнику) - Болезнь опасная! Мало того, что я сам болен, но могу еще и других заразить. Болезнь в высшей степени прилипчивая! Как бы мне вас не заразить, Парфений Саввич!
Перегарин: - Меня-то? Ге-ге! В тифозных гошпиталях живал -- не заражался, а у вас вдруг заражусь! Хе-хе... Меня, батенька, старую кочерыжку, никакая болезнь не возьмет. Старики живучи. Был у нас в бригаде один старенький старичок, подполковник Требьен... французского происхождения. Ну-с, так вот этот Требьен...
(Часы пробили половину первого)
Зельтерский: (в отчаянии) - Виноват, я вас перебью, Парфений Саввич. Вы в котором часу ложитесь спать?
Перегарин: - Когда в два, когда в три, а бывает так, что и вовсе не ложусь, особливо ежели в хорошей компании просидишь или ревматизм разгуляется. Сегодня, например, я часа в четыре лягу, потому до обеда выспался. Я в состоянии вовсе не спать. На войне мы по целым неделям не ложились. Был такой случай. Стояли мы под Ахалцыхом...
Зельтерский: (перебивая полковника) - Виноват. А вот я так всегда в двенадцать ложусь. Встаю я в девять часов, так поневоле приходится раньше ложиться.
Перегарин: - Конечно. Раньше вставать и для здоровья хорошо. Ну-с, так вот-с... стоим мы под Ахалцыхом...
Зельтерский: (потеряв терпение) - Чёрт знает что. Знобит меня, в жар бросает. Всегда этак у меня перед припадком бывает. Надо вам сказать, что со мною случаются иногда странные, нервные припадки. Часу этак в первом ночи... днем припадков не бывает... вдруг в голове начинается шум: жжж... Я теряю сознание, вскакиваю и начинаю бросать в домашних чем попало. Попадется под руку нож (хватает со стола нож) - я ножом, стул (замахивается) - я стулом. Сейчас знобит меня, вероятно, перед припадком. Всегда знобом начинается.
Перегарин: (невозмутимо) - Ишь ты... А вы полечились бы!
Зельтерский: (нетерпеливо) - Лечился, не помогает... Ограничиваюсь только тем, что незадолго до припадка предупреждаю знакомых и домашних, чтобы уходили, а леченье давно уже бросил...
Перегарин: (покачивая головой, задумчиво) - Пссс... Каких только на свете нет болезней! И чума, и холера, и припадки разные...
Зельтерский: (обращаясь к зрителям) - "Почитаю-ка ему свое произведение. Там у меня где-то роман валяется, в гимназии еще писал... Авось службу сослужит..."
Зельтерский: (Перегарину) - Ах, кстати, не хотите ли, я почитаю вам свое сочинение? На досуге как-то состряпал... Роман в пяти частях с прологом и эпилогом... (направившись к книжному шкафу, вытащил из ящика старую, заржавленную рукопись, на которой крупными буквами было написано: "Мертвая зыбь. Роман в пяти частях").
Зельтерский: (мечтательно) - "Теперь наверное уйдет. Буду читать ему до тех пор, пока не взвоет..."
(Перегарину) - Ну, слушайте, Парфений Саввич...
Перегарин: (положа ногу на ногу, поудобнее уселся на диване) - С удовольствием... я люблю-с...
Голос за сценой: Чтец начал с описания природы. Когда часы пробили час, природа уступила свое место описанию замка, в котором жил герой романа граф Валентин Бленский.
Перегарин: (мечтательно) - Пожить бы в этаком замке! И как хорошо написано! Век бы сидел да слушал!
Зельтерский: (вне себя от ярости) - "Ужо погоди! Взвоешь!"
Голос за сценой: В половину второго замок уступил свое место красивой наружности героя... Ровно в два чтец тихим, подавленным голосом читал:
Зельтерский: (устало вытирая платком лоб) - "Вы спрашиваете, чего я хочу? О, я хочу, чтобы там, вдали, под сводами южного неба ваша маленькая ручка томно трепетала в моей руке... Только там, там живее забьется мое сердце под сводами моего душевного здания... Любви, любви!.." Нет, Парфений Саввич... сил нет... Замучился!
Перегарин: (неторопливо разворачивая конфету и отпивая чай из блюдца) - А вы бросьте! Завтра дочитаете, а теперь поговорим... Так вот-с, я не рассказал вам еще, что было под Ахалцыхом...
Зельтерский: (без сил повалившись на спинку дивана и закрыв глаза) - "Все средства испробовал. Ни одна пуля не пробила этого мастодонта. Теперь до четырех часов будет сидеть... Господи, сто целковых дал бы теперь, чтобы сию минуту завалиться дрыхнуть... (оживившись) - Ба! Попрошу-ка у него денег взаймы! Прелестное средство..."
(Перегарину) - Парфений Саввич! Я опять вас перебью. Хочется мне попросить вас об одном маленьком одолжении... Дело в том, что в последнее время, живя здесь на даче, я ужасно истратился. Денег нет ни копейки, а между тем в конце августа мне предстоит получка.
Перегарин: (вдруг засобиравшись и ища глазами фуражку) - Однако... я у вас засиделся... Уж третий час... Так вы о чем же-с?
Зельтерский: - Хотелось бы у кого-нибудь взять взаймы рублей двести, триста... Не знаете ли вы такого человечка?
Перегарин: (взяв фуражку и сделав шаг к двери) - Где ж мне знать? Однако... вам бай-бай пора... Будемте здоровы... Супруге вашей...
Зельтерский: (торжествуя) - Куда же вы?.. А мне хотелось вас попросить... Зная вашу доброту, я надеялся...
Перегарин: (надев фуражку и торопливо пожав Зельтерскому руку) - Завтра, а теперь к жене марш! Чай, заждалась друга сердешного... Хе-хе-хе... Прощайте, ангел... Спать! (Вышел)
