Елизавета Юрьевна Кузьмина Караваева. В судьбе этой женщины огромное место занимает А.А. Блок.
Впервые она увидела, услышала его на литературном вечере, он поразил ее – и лицом, далеким, далеким, безразличным, красивым, будто высеченным из камня, и стихами, в которых было много тоски и безнадежности. Она поняла, что он единственный может помочь ей унять душевную смуту; она идет к нему домой, не застает, идет во второй раз, опять не застает, не застает и в третий раз, но уже не уходит, а ждет его. Вот появляется вернувшийся домой поэт, и она выкладывает одним махом о тоске, о бессмыслице жизни, , что о жажде подвига. Он внимателен, почтителен и серьезен, он все понимает, совсем не поучает и, кажется, не замечает, что она не взрослая. Ей было немногим пятнадцати. Через неделю она получает письмо, в котором были стихи.
Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту –
Что же? Разве обижу я вас?
О нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я – сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько не говорите о печальном,
Сколько не размышляйте о концах и началах,
Все же я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.
Право, я буду рад за вас,
Так как – только влюбленный
Имеет право на звание человека.
Стихи эти Лизу обидели, рассердили, настолько, что она надолго отошла от Блока.
Уже будучи замужем, в 1910 году она второй раз познакомилась с Блоком и его женой. Семьи стали дружны. У них появились общие дома, масса людей, которые их как бы соединяли, «не хватало одного единственного нужного мостка». Не найдя его, она уезжает на юг и возвращается поздней осенью 1914 года.
Начинается самая высокая пора их отношений; они сидят у него, иногда до утра, и говорят: о трагичности человеческих отношений, о стихах, о «о доблестях, о подвиге, о славе…»
И опять идут годы.
«Я не знаю, как это случилось, что я пишу вам. Все эти дни я думала о Вас и сегодня решила, что написать Вам необходимо. А от чего и для кого – не знаю. Мучает меня, что не найду я настоящих слов, но верю, что Вы должны понять сначала вот что: я была у Вас еще девчонкой, я поняла, что это навсегда… а потом жизнь пошла , как спираль… О себе не хочу писать, потому что не для себя пишу. Буду только собой объяснять. Кончался круг, и как-то странно возвращалась я к Вам. В каждый круг вступая, думала о Вас и чувствовала, что моя тяжесть Вам нужна, и это была самая большая радость. А тяжести я ищу.
Иногда любовь к другим – большая, настоящая любовь, заграждала Вас, но все кончалось всегда, и всегда как-то не по-человечески, глупо кончалось, потому что – вот Вы есть.
Забыть о Вас я не могу, потому что слишком хорошо чувствую, что я только точка приложения силы, для Вас вошедшей в круг жизни. А я сама – ни при чем тут…»
Это было ее второе письмо к нему.
Блок ей ответил письмом: «Е.Ю., я хотел бы написать Вам не только то, что получил Ваше письмо. Я верю ему, благодарю Вас и целую Ваши руки. Других слов у меня нет, а может быть, не будет долго…».
Переписка между ними идет не регулярно.
Ее письмо: «Мой дорогой, любимый мой, я не знаю, живу ли я отдельной жизнью или все, что «я», это в Вас уходит. Все силы, которые есть в моем духе: воля, чувство, разум, все желания все мысли – все преображено воедино, и все к Вам направлено. Мне кажется, что я могла бы воскресить Вас, если бы Вы умерли, всю свою жизнь перелить в Вас легко. Любовь Лизы не ищет царств! Любовь Лизы их создает и создает реальные царства, даже если вся земля разделена на куски и нет на ней места новому царству. Я не знаю, кто Вы мне: сын ли мой, или жених, или все, что я вижу, и слышу, и ощущаю. Вы – это, что и счерпывает меня, будто земля новая, невидимая, исчерпывающая нашу землю… И я хочу, чтобы Вы знали: землю буду рыть для Вас… И Вы не заблудитесь, потому что я все время слежу за Вашей дорогой, потому что по руслу моему дойду до Вашего русла… Если Вам станет нестерпимо, - напишите мне: все, что дано мне, Вам отдам».
И даже когда он перестает отвечать, она продолжает писать ему письма.
Последнее письмо она написала из Петербурга 4 мая 1917 года. После этого она уехала на юг и уже не вернулась никогда.
Уехала в Париж, а потом постриглась, в монашестве приняла имя Марии. Мария стала одной из героинь Сопротивления. На улице Лурмень, 77 сняла дом в 48 комнат. В этом доме в довоенные годы, собрав по Парижу деньги, она устроила убежище для сотен голодающих, бездомных, туберкулезных.
Это была странная монахиня, постоянно конфликтовавшая с официальной церковью. Она любила физический труд, ей были неприятны белоручки. И только одна была у нее слабость – стихи: она писала их сама, читала Блока.
После нападения Гитлера на СССР немецкая полиции арестовывает около тысячи эмигрантов из России и заключает их в лагерь. Лурмельский комитет становится важным центром антифашистской деятельности: передает посылки, деньги, подложные деньги заключенным. В доме на Лурмень, 77 скрываются коммунисты, русские, евреи. В 1942 здесь жили двое бежавших из плена советских солдат. А через три года, когда освобождение было уже близко, в женском лагере Равенсбрюк пошла, как утверждают, пошла в газовую камеру вместо отобранной фашистами русской девушки, обменявшись с ней курткой и номером.
[link]
