Проблема, которую в своём тексте поднимает Дмитрий Сергеевич Лихачёв - это проблема роли добра в нашей жизни.
Какую роль играет добро? Какова его ценность?
Казалось бы, ответ на эти вопросы очевиден. Но попробуйте задуматься над этим более детально - и вы увидите, что не всё так просто.
Лихачёв считает добро основополагающей ценностью. Основополагающей, между прочим, не только для этических, моральных или социальных концепций. Исторические и экономические законы у нас, оказывается, тоже работают на "фундаменте нравственности". "Сфера добра", по выражению Лихачёва, "плотно связана" с этими понятиями. Добру он отводит роль наивысшей созидательной силы - оно и общество объединит, и объединение увековечит, и зло победит. В одном флаконе.
Прекрасная концепция. Только вот на практике, в суровой реальности, как-то не выходит.
Быть может, потому, что не очень-то спешат все те, кто определяет экономику, историю и политику руководствоваться "нравственностью", а не холодным расчётом. Нет, было бы, разумеется, прекрасно, но история учит нас тому, что если где-то в мире есть кризис перепроизводства продуктов, то продукты зальют бензином, а не отдадут голодающим.
Ну или очередную колониальную войну развяжут. Возможно, это, конечно, будет согласовываться с чьей-нибудь извращённой моралью, но вот только Д.С.Лихачёв, кажется, пишет об общечеловеческих ценностях.
Быть может, потому, что автор слишком рано отделяет зёрна от плевел. То, что добро должно быть с кулаками - истина, вроде бы, общеизвестная. И уж точно известная самому Д.С. Лихачёву, который был награждён за оборону Ленинграда. "Злые объединения недолговечны" - пишет он. Что же, чересчур добрые объединения беззубы и точно так же быстро канут в лету.
А, быть может, потому, что Д.С. Лихачёв чертовски недооценивает силу ненависти. Особенно сплачивающую её силу. НСДАП, на минуту, умудрилась просуществовать двадцать шесть лет. Двадцать шесть лет не то на энергии ненависти, не то на очень уж специфичном "добре". Иных вариантов Д.С.Лихачёв нам не оставляет.
За примерами добра далеко в дебри мировой литературы забираться не надо. Добро, как известно, всеобъемлюще, и в каждом художественном произведении оно, согласно концепциям Лихачёва, быть попросту обязано.
Для примера возьмём антиутопию Рэя Брэдбери "451 градус по Фарингейту". Мир будущего в этой книге включает модернизированную пожарную охрану, которая теперь не дома от огня спасает, а книги этому самому огню предаёт.
Что же движет ими. Какие законы? Чего они добиваются?
Очень просто. "Нужна безмятежность, Монтег, спокойствие". Книги запрещаются потому, что могут задеть чьи-либо чувства. То есть, по идее... Пожарные руководствуются добрыми намерениями.
Вот тебе и непогрешимость и светлость добра. Вот тебе и "прочная, несокрушимая сфера"! Вот тебе и - действительно - фундамент для общественной жизни.
Только выходит всё в итоге очень плохо. И книги отчего-то сгорают вместе с людьми.
Примеры в реальной жизни и вовсе искать ни к чему - скорее уж они сами тебя найдут. Перечисленные мной выше противоречия - это явления яркие, очевидные, первыми приходящие в голову. А по мелочи, так сказать? Неужели не знает Д.С. Лихачёв, что добро служит фундаментом не только для светлой стороны нашей жизни? Благими намерениями выложена дорога в ад.
Так, нередки случаи, когда идейные вегетарианцы (которые так склонны распространять правила морали и этики на симпатичные виды живых существ) заставляют голодать и страдать от болезней собственных детей. Альтруизм? Альтруизм. Духовность? Ещё какая!
Только вот чьё-то "хорошо" обязательно означает чьё-то "плохо".
Как вывод – утверждения Д.С. Лихачёва, мягко говоря, неоднозначны, хотя его стиль изложения и претендует на обратное.
Ценность добра порой далеко не самоочевидна - видимо, потому, что общее понятие "добра" вывести довольно сложно. Не говоря уже таких странных постулатах, как этические законы для экономики.
Текст двадцать четвёртого задания, может быть, и не лжёт нам: перед нами искренние убеждения прекрасного человека. Только вот этого недостаточно.
Недостаточно быть добрым.
Посему - я не соглашаюсь с автором.
