.
Цели урока:
Образовательные: познакомить с биографией и творчеством М. Цветаевой; вызвать у учащихся интерес к поэзии серебряного века; научить учащихся сопереживать трагической судьбе поэтессы; изучить темы поэзии в лирике
А. Цветаевой;
Развивающие: развивать эстетический вкус, способность воспринимать и понимать поэтические тексты; способность декламировать стихи;
Воспитательные: воспитывать в детях на примере произведений
М. Цветаевой лучшие человеческие качества: любовь к Родине, гуманизм, чувство человеческого достоинства; уважение к русскому поэтическому слову.
Оборудование: экран, мультимедийный проектор, портрет Марины Цветаевой, выставка книг о Цветаевой и сборники её стихотворений
Эпиграф на доске:
Моим стихам…
Настанет свой черёд.
Ход урока
Звучит песня А. Розенбаума «Покажите мне Москву»
Вводное слово учителя: Имя М.И. Цветаевой, талантливейшей русской поэтессы, известно широким кругам читателей и горячо любимого ими. Её поэтическое наследие поражает глубиной мысли и новаторством формы, необыкновенным лиризмом, поэтическим предвидением.
- В чём же заключается это предвидение?
Ученик: В том, что более полувека тому назад совсем юная и никому не известная Цветаева высказала непоколебимую уверенность:
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет…
…………………………….
Разбросанным в пыли по магазинам,
(Где их никто не брал и не берёт!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черёд.
Учитель: Марине Цветаевой был двадцать один год, когда она написала эти строки, которые, по сути стали пророческими. Действительно, её стихи можно сравнить с «драгоценными винами», которые лежат где-то в далёком погребе и ждут своего читателя, нас с вами…
Они не просты. Их нельзя читать, бездумно, скользя по строкам и страницам. - Как нужно изучать поэзию Цветаевой?
Ученик: Поэзия Цветаевой требует вдумчивого, углубленного постижения, требует немалого усилия мысли. Меня она увлекла, в душе приятные чувства пробудила, и тайны нелёгкой жизни Цветаевой передо мной открыла.
Ученица в роли Цветаевой:
Красной кистью.
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
Учитель: Эти прекрасные строки из цикла «Стихи о Москве «переносят» нас в осень». 26 сентября 1892 года в Москве родилась Марина Цветаева. Она росла в семье профессора Ивана Владимировича Цветаева, основателя Музея изящных (ныне - изобразительных) искусств, человека необычайной доброты, который трудом и талантом пробил себе дорогу в жизнь, став филологом и искусствоведом, профессором Московского университета.
Дом Цветаевых в Трёхпрудном переулке был буквально залит музыкой, льющейся из-под пальцев Марины Александровны, жены Ивана Владимировича, изумительной пианистки, скончавшейся в 1906 году от чахотки, когда её дочери Марине не исполнилось и 14 лет.
Детство, юность и молодость Марины прошли в Москве, в тихой подмосковной Тарусе, отчасти за границей (в Италии, Швейцарии, Германии, Франции). Училась она много. Но, по семейным обстоятельствам, довольно бессистемно: совсем маленькой девочкой – в музыкальной школе, потом – в католических пансионах в Лозанне и Фрейбурге, в ялтинской женской гимназии, московских частных пансионах. Окончила семь классов частной гимназии Брюханенко. В возрасте 16 лет, совершив самостоятельную поездку в Париж, прослушала в Сорбонне сокращенный курс истории старофранцузской литературы.
Страсть к труду Цветаева унаследовала у отца, музыку (претворённую впоследствии в стихи) – от матери.
Чтец: Марина – имя у неё было морской,
Хотя она с детства не любили море.
Рано познала одиночество.
Отец всего себя отдавал музею,
Мать музыкой была увлечена.
А Марина чувствовала себя
Заброшенной в «людную пустошь».
Не желала она разговаривать
Ни с настоящим, ни с будущим.
Учитель: Музыка и музей стали её соперниками. Приучили её к другому общению, к общению с музами. Стихи Цветаева начала писать с 6 лет, печататься – с 16-ти. В 1910 году, когда ей исполнилось 18 лет, тайком от семьи выпустила сборник «Вечерний альбом». Его заметили и одобрили такие влиятельные критики, как В. Брюсов, Н. Гумилёв, М. Валошин.
Стихи юной поэтессы были незрелы, но подкупали талантливостью, своеобразием и непосредственностью. Особенно поддерживал Цветаеву при её вхождении в литературу Максимилиан Волошин. В декабре 1910 года Волошин адресовал ей восторженное послание:
Чтец: К Вам душа так радостно влекома….
О, какая веет благодать
От страниц «Вечернего альбома»!
Кто Вам дал такую ясность красок?
Кто Вам дал такую точность слов?
Смелость всё сказать – от детских ласок
До весенних, новолунных снов?
Ваша книга – это весть «оттуда»,
Утренняя, благостная весть…
Я давно уж не приемлю чуда…
Но как сладко слышать: «Чудо есть!»
Учитель: Волошин восхищается её стихами, приглашает её в Коктебель. В 1911 году она приезжает к нему. В Коктебеле Максимилиан знакомит её с Сергеем Эфроном. Позже Марина Цветаева напишет Волошину: «Спасибо тебе, Макс, за Серёжу – за 1911 год. Коктебель 1911 год – счастливый год моей жизни».
Эфрон родился в один день с Цветаевой, но годом позже – 26 сентября 1983 года. Бывают же такие совпадения в жизни! Это совпадение стало неслучайным. Их судьбы соединились. Два человека, которые чувствовали себя одинокими, нашли друг друга. Сергей Эфрон в своих воспоминаниях писал: «Моё одиночество разомкнула Марина».
5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском, волошинском берегу Цветаева собирала камешки, Сергей стал помогать ей. Марина загадала: если он подойдёт и подарит ей сердолик, она выйдет за него замуж! Сердолик он нашёл, вложил ей в ладонь (этот камень она хранила всю жизнь).
Обвенчались Сергей и Марина в январе 1912 года. И короткий промежуток между встречей их и началом Первой мировой войны был единственным в их жизни периодом бестревожного счастья. Цветаева выпустила в этом же году второй сборник стихов «Волшебный фонарь». Характер у Марины был трудный, неровный, неуступчивый. Илья Эренбург, хорошо знавший её в молодости, писал: «Она совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, гордость и предельную простоту. Её жизнь была клубком прозрений и ошибок».
Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни покоя, ни благоденствия, всегда была в полной неустроенности, искренне утверждала, что «чувство собственности» у неё «ограничивается детьми и тетрадями». А в тетрадях её были стихи о природе, о любви, о Родине, о Москве.
Я думаю, что этот город она любила.
И по-своему боготворила.
Стихи свои этому городу посвятила.
Ученица 1: Так уж распорядилась история, что с именем каждого из поэтов в нашей памяти прочно связан тот или иной город. Цветаевой довелось жить в разных городах и странах. И все-таки по духу (как, впрочем, и порождению) Цветаева – москвичка. Марина очень сильно любила город, в котором родилась. Москве она посвятила много стихов:
Чтец: Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.
Царю Петру и вам, о, царь, хвала!
Но выше вас, цари: колокола.
Пока они гремят из синевы –
Неоспоримо первенство Москвы.-
И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
Ученица2: Москва для Марины Цветаевой была поистине живым существом. Этот город она сотворила сама. Москва – часть её души. Она ей по-особому дорога, с её «домиками, церквами, колоколами». Жила Цветаева до замужества в центре Москвы в доме №8 в Трёхпрудном переулке. Если идти от Пушкинской площади по Большой Бронной, то он будет на правой стороне. В 1919 году Цветаева, как бы заглядывая в будущее, писала:
Со мной в руке – почти, что горстка пыли –
Мои стихи! – я вижу: на ветру
Ты ищешь дом, где родилась я – или
В котором я умру.
Ученица в роли Цветаевой: «… Трёхпрудный переулок, где стоял наш дом, это был целый мир, вроде именья, и целый психический мир – не меньше, а может быть и больше дома Ростовых.… В доме одиннадцать комнат, за домом зеленый двор в тополях, флигель в семь комнат… Моя комната – с каюту, по красному полю золотые звезды (мой выбор обоев…). … Узенький диван, к которому вплотную письменный стол. И всё».
Ученица 3: Сестра Марины, Анастасия, вспоминала: «Стены её комнаты были увешаны портретами Наполеона… Полдня, запершись в своей узенькой комнатке, увешанной гравюрами и портретами, окруженная французскими книгами, она с головой уходила в другую эпоху, жила, среди иных имен…».
В войну дом Цветаевых был разрушен бомбой. Старинные домики «заменили уроды – грузные, в 6 этажей». Любовь к прежней Москве, к дому детства, Марина Цветаева сохранила навсегда.
Чтец: Меж великанов – соседей, как гномик
Он удивлялся всему,
Маленький розовый домик,
Чем он мешал и кому?
Чуть помутнеет, в закрытые ставни
Тихо стучит, волшебство.
Домик смиренный и давний,
Чем ты смутил и кого?
Там засмеются, мы смеху ответим
Фея откроет Эдем…
Домик, понятный лишь детям,
Чем ты грешил, перед кем?
Лучшие, радости с ним погребли, мы
Феи нырнули во тьму…
Маленький домик любимый,
Чем ты мешал и кому?
Ученица 4: С середины лета 1914 года, когда война только началась, и, казалось, что она скоро кончится, Марина Цветаева, счастливая, с мужем и маленькой дочерью Ариадной, стала жить в Борисоглебском переулке – в доме № 6, квартира 3. Переулок назывался по церкви святых Бориса и Глеба, стоявшей рядом на Поварской.
Два дерева ходят друг к другу.
Два дерева. Напротив дом мой.
Деревья старые. Дом старый.
В этом доме она написала много стихов, пьесы из цикла «Романтика», поэмы. Здесь бывали Бальмонт, Эренбург, Мандельштам, Антокольский. Здесь родилась вторая дочь Марины Цветаевой – Ирина, и в этом же доме Марина Цветаева пережила страшное горе – смерть в приюте этой несчастной девочки, которой не было и трех лет. Этот дом, подобно дому в Трёхпрудном переулке, - тоже «целый психический мир». Да еще, в какое время, в какую эпоху: Первая мировая война, Февральская революция, Октябрьская революция, гражданская война, разруха! В своём дневнике Марина писала: «… Дом был двухэтажный, и квартира была во втором этаже, но в ней самой было три этажа. Как и почему – объяснить не могу, но это было так: низ с темной прихожей, двумя темными коридорами, темной столовой, моей комнатой и Алиной - огромной детской. Всё было огромное, просторное, запущенное, пустынное, на простор и пустоту помноженное, и тон всему задавал чердак, спускавшийся на второй чердак и оттуда распространившийся на всё помещение, вплоть до самых отдалённых и как - будто бы сохраненных его углов».
Чтец: Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!
Войдите. Гора рукописных бумаг…
Так! – Руку! – Держите направо,-
Здесь лужа от крыши дырявой.
Теперь полюбуйтесь, воссев на сундук,
Какую мне Фландрию вывел паук.
Не слушайте толков досужих,
Что женщина – может без кружев!
Ну-с, перечень наших чердачных чудес:
Здесь нас посещают и ангел, и бес,
И тот, кто обоих превыше,
Недолго ведь с неба – на крышу!
Вам дети мои – два чердачных царька,
С весёлою музой моею, - пока
Вам призрачный ужин согрею, -
Покажут мою эмпирею.
- А что с Вами будет, как выйдут дрова?
Дрова? Но на то у поэта – слова
Всегда – огневые – в запасе!
Нам нынешний год не опасен…
От века поэтовы корки черствы,
И дела нам нету до красной Москвы!
Глядите: от края до края-
Вот наша Москва – голубая!
А если уж слишком поэта доймет
Московский, чумной, девятнадцатый год,-
Что ж,- мы проживем и без хлеба!
Недолго ведь, с крыши – на небо.
Ученица 5: В комнате наверху жили летом, а зимой перебирались вниз, в самую теплую и темную… Жестяная печурка, так называемая «буржуйка», сжирала постепенно всю мебель, которую хозяйка с полным безразличием разламывала, распиливала, раскалывала…
Марина писала: «Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, остаток от пуда, одолженного соседями,- весь запас…» Цветаева ездила по деревням, пыталась менять вещи на продукты. Но всегда у нее получалась не так, как у других. Она была слишком доверчива.
Марина терпеливо выстаивала долгие очереди за пайковой селедкой, за хлебом, тащила на салазках гнилую картошку, которую выгребала из казенного подвала, где выдавали ее по списку.… Из всего окружающего возникали стихи.
Ученица в роли Цветаевой:
Сегодня ночью я одна в ночи,
- Бессонная, бездомная черница!
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы.
Бессонница меня толкнула в путь,
- О, как же ты прекрасен, тусклый
Кремль мой!
Сегодня ночью я целую в грудь –
Всю круглую воюющую землю!
Вздымаются не волосы, а мех,
И душный ветер прямо в душу дует.
Сегодня ночью я жалею всех,
Кого жалеют и кого целуют.
Ученица 1: Страшное зрелище представляла собой Москва после революции. Улицы и площади заполнились новыми хозяевами, зазвучали неслыханные доселе речи.
Чтец: Гришка – Вор тебя не ополячил.
Петр - Царь тебя не онемечил.
Что же делать, голубка? – Плачу.
Где же спесь своя, Москва? – Далече.
- Голубочки, где твои? – Нет корму.
- Кто унес его? – Да ворон черный.
- Где кресты твои святые? – Сбиты.
- Где сыны твои, Москва? – Убиты.
Ученица 2: 2 марта 1920года умерла младшая дочь Цветаевой – Ирина. Старшая Аля – очень больна.… Теперь они живут в одной комнате, остальные заселены новыми жильцами. Дом разграблен, разгромлен… Трущоба. Из письма князя Волконского Цветаевой:
«Вы не забыли, как вы жили в Борисоглебском переулке? Печурка не топится, электричество тухнет. Лестница темная, холодная, перила донизу не доходят, и внизу предательские три ступени. С улицы темь и холод входят беспрепятственно, как законные хозяева… Мы входим и лунный свет. Вы босиком, или почти, - сандалии на босу ногу; в котомке у Вас ржаные сухари и рукопись стихов. На улице лошадиная падаль лежит,… а сверху звезды сияют… кремлевские купола под луною блестят.… Во всем этом какое-то смешение быта и бытия. Как тяжел был быт, как уродливо тяжел. А помните, когда вошел к Вам грабитель и ужаснулся перед бедностью, в которой Вы живете? Вы его пригласили посидеть, говорили с ним, и он, уходя, предложил Вам взять от него денег. Пришел, чтобы взять, а перед уходом захотел дать. Его приход был быт, его уход был бытие… »
Учитель: В 1915-1916 годах Марина Цветаева пишет цикл стихотворений о Москве. Но Московская тема звучала и в ранних стихах поэтессы. Эта тема проходит сквозь всё её творчество. Кремль, его башни, грабницы, звон колоколов - постоянные образы поэзии. Лирическая героиня связана с городом, чувство кровного родства с Москвой даёт ей право столицу «по наследству» передать, подарить её достойным. Тем, кто близок ей сердцем и душой:
Будет твой черёд
Тоже дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Москва для Цветаевой нечто святое, неразрывно связанное с Богом и Церковью, звоном колоколов, куполами.
Чтец: Семь холмов - как семь колоколов!
На семи колоколах – колокольни.
Всех счетом: сорок сороков, -
Колокольное семихолмие!
В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом – пряник, а вокруг плетень
И церковки златоглавые.
Учитель: Москва в её сборниках – воплощение гармонии. В стихотворении «Домики старой Москвы» город предстаёт перед нами как символ минувшего. В нем – слова и понятия передают аромат старины: «вековые ворота», «деревянный забор», «потолки расписные», «домики с знаком породы». Цветаева создаёт цикл «Стихи о Москве» (1915-1916 гг.). Первое стихотворение из этого сборника «Облака вокруг» обращено к дочери Але. С высоты Воробьёвых гор или с Кремлёвского холма она показывает Але Москву. И завещает этот «дивный», «мирный град» дочери и её будущим детям.
Чтец: Облака – вокруг,
Купола – вокруг.
Надо всей Москвой –
Сколько хватит рук!
- Возношу тебя,
Бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!
***
Чтец: Из рук моих – нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке – все сорок сороков
И реющих над ними голубков;
И Спасские – с цветами - ворота,
Где шапка православного снята;
Часовню звездную – приют от зол –
Где вытертый – от поцелуев – пол;
Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.
К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.
Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,
И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,
И встанешь ты, исполнен дивных сил…
- Ты не раскаешься, что ты меня любил.
Учитель: Она так этот город благотворила потому, что ощущала себя, прежде всего жителем Москвы:
Ученица в роли Цветаевой:
Москва! Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси – бездомный.
Мы все к тебе придём.
Клеймо позорит плечи,
За голенищем – нож.
Издалека - далече – Ты всё же позовёшь.
На каторжные клейма,
На всякую болесть –
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.
А вон за тою дверцей,
Куда народ валит,
Там Иверское сердце,
Червонное, горит.
И льется аллилуйя
На смуглые поля.
- Я в грудь тебя целую,
Московская земля!
«Да, я в 1916году первая так сказала Москву. И этим счастлива и горда, ибо это была Москва последнего часа и раза. На прощанье. «Там Иверское сердце червонное - горит». И будет гореть вечно».
Ученица 3: В июле 1921 года она получила письмо от мужа – Сергея Эфрона. Он после разгрома белой армии остался жив и собирался ехать из Константинополя в Прагу. Цветаева решила ехать к нему. Она покидала свою любимую Москву.
Из воспоминаний Ариадны Эфрон: «Последний день в Москве. Царил унылый предотъездовский хаос. Теперь вещи, покидаемые нами, вдруг как бы утратили предметность и ту обиходную теплоту, которой наделяла их живая связь с людьми, служение им. Багаж наш – сундучок с рукописями, чемодан…
Когда проезжали белую церковку Бориса и Глеба, Марина сказала: - Перекрестись, Аля! – и перекрестилась сама. Так и крестились всю дорогу на каждую церковь, прощаясь с Москвой».
Ученица в роли Цветаевой: У меня в Москве – купола горят,
У меня в Москве – колокола – звонят.
И гробницы в ряд, у меня стоят, -
В них царицы спят и цари.
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится – чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе – до зари.
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой – Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю –
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари.
Но моя река – да с твоей рекой,
Но моя рука – да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря - зари.
«Мы уехали из Москвы быстро, неприметно, словно вдруг сойдя на нет. Но дом, столь живший, продолжал жить дальше,… но без нас. Как книга, уже не нуждающаяся ни в авторе, ни в читателе», - вспоминала Цветаева.
Ученица 4: Дом в Борисоглебском был для Цветаевой источником, хранилищем жизни. Теперь он стал историей.… Находясь в эмиграции, Цветаева постоянно думала о России. 1 февраля 1925 года у Цветаевой родился сын Георгий. Она продолжала жить в эмиграции, оттуда писала: «Мой читатель, несомненно, в России. Пишу не для здесь, а для там – языком равных».
«не быть в России, забыть Россию может лишь, тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри – тот потеряет ее лишь вместе с жизнью», - записала в дневнике Марина.
Учитель: 18 июня 1939 года – после семнадцати лет эмиграции Цветаева вернулась в Москву. И здесь началась самая драматическая, хотя и короткая, часть «романа» поэта с городом. В Москве для Цветаевой не оказалось места, столица её отвергла. Так Марина встретилась с другой Москвой – с негостеприимной хозяйкой, выгонявшей её из дома на улицу, из тепла и света – в холод. Москва, не принявшая поэта, словно бы мстила за то, что Цветаева когда-то покинула её. Поэтесса зарабатывала на жизнь переводами, дочь и муж были репрессированы. В Москве у неё были знакомые литераторы, которые от неё не отвернулись, но они её осуждали за то, что она годы провела в эмиграции. Им она стихи свои читала. Бездомность свою в родном городе ощущала. Её задели бестактно произнесённые в её адрес слова знакомой. Она записала в тетрадь ответ ей – это «Стихи о Москве». Из дневника Марины Ивановны: «Но даже – не напиши я Стихи о Москве – я имею на неё право в порядке русского поэта, в ней жившего и работающего, книги которого в её лучшей библиотеке».
21 августа 1941 года Марина была эвакуирована в Чистополь, затем в Елабугу. Она пишет в дневнике: ученица в роли Цветаевой: «Мне все эти дни хочется написать завещание. Мне вообще хотелось и не быть. Иду с Муром или без Мура в школу или за молоком – изнутри, сами собой складываются слова завещания. Невещественного – у меня ничего нет, а что-то, что мне нужно, чтобы люди обо мне знали… Разъяснение».
Она оставляет письмо детям. И пишет эти строки:
Чтец: О, чёрная гора,
Затмившая весь свет!
Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.
Отказываюсь – быть.
В Бедламе не людей
Отказываюсь – жить.
С волками площадей
Отказываюсь выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть
Вниз – по теченью спин.
Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Один ответ – отказ.
Учитель: На этой ноте последнего отчаяния оборвалось творчество марины Цветаевой. Дальше осталось просто человеческое существование:
Ученица в роли Цветаевой:
Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.
Учитель: Измученная, 31 августа 1941 года Марина покончила с собой. Анна Ахматова писала: «Я знаю, существует легенда о том, что она покончила с собой, якобы заболев душевно, в минуту душевной депрессии – не верьте этому. Её убило то время, нас оно убило, как оно убивало и меня. Здоровы были мы – безумием было окружающее: аресты, расстрелы, подозрительность, недоверие всех ко всем и ко вся.»
Ученица5: (Воспоминания дочери – Ариадны Эфрон).
Её отношения с матерью не были просты, они были драматичны, особенно в последние годы жизни Цветаевой. После смерти Марины Ивановны на краю земли Аля всё «больше и глубже» ощущала своё сиротство и одиночество. Она пишет: «Только мама была» способна объединить семью, даже рассыпавшуюся, а теперь её нет, нет и «дома». Из письма Ариадны от 10 мая 1954 года: «За окном валит снег, и кажется, что о весне не может быть и речи. Впрочем, все это сплошное очковтирательство Крайнего Севера – весна будет, весны не может не быть».
Ариадна, осужденная вначале на 8 лет исправительно-трудовых лагерей, а после приговоренная к пожизненной ссылке в Туруханский район Красноярского края, вернувшись в Москву, первым делом подготовила к печати первое посмертное издание произведений своей матери. Это была ее главная забота, ее долг, ее благодарность. «Чем дольше живу, тем больше растворяюсь в позднем осознании чуда, бок о бок с которым жила, непрерывно ударяясь об острые его углы, не понимая, что то были грани, а не углы, грани магического кристалла», - написала Аля в конце своей жизни поэту Павлу Антокольскому.
Та самая Аля, которая казалась Марине в последние годы безнадежно от нее отошедшей, в ней не нуждающейся. Раз и навсегда ставшая на сторону отца, теперь, расставшись с иллюзиями, потеряв близких, думает о матери непрестанно: «… рвусь домой. Безумно, безумно хочется к маминым рукописям, ко всему тому, что от неё и ней осталось. Память о ней не слабеет, и со временем горе и боль не утихают. Думаю о ней постоянно, то вспоминаю, что было при мне, то каким-то, я уверена, не обманывающим чутьем воссоздаю всё, что было без меня».
В 1948-м, в год своего временного освобождения, не хочет ехать в Елабугу вместе с сестрой Марины Цветаевой – Асей: «Мое горе – иного диапазона и иных проявлений. Для меня мама – живая, для Аси – мертвая, и потому мы друг другу не спутники в Елабугу».
А как только представилась возможность – сразу хлопоты. Письма поэту Николаю Асееву с просьбой рассказать «все, что он помнит о могиле мамы». И добавляет: «У меня все близкие умерли и ни одной могилы! Ни могилы отца, ни матери, ни брата, ни сестры – точно живыми на небо взяты. Господи, какое же у меня было счастливое детство, и как мама научила меня видеть», - пишет она маминому другу поэту Павлу Антокольскому. Вот она едет по Москве на такси и тут же записывает в письме тете: «Сколько же мы с мамой ходили по Москве, когда я была маленькой! И как же мама, такая физически близорукая, а душевно – дально и глубокозоркая научила меня всматриваться, вглядываться и вдумываться в Москву – любить ее, знать ей цену, знать цену ее «единственности и ни на какой город непохожести!» В 1916 году в письме Цветаева писала: «… хожу с Алей в Кремль, она чудесный ходок и товарищ. Смотрим на соборы и башни».
Конечно, не все было так просто. Не зря Ариадна Сергеевна записывает в тетради под названием «Таруса», что, как ее бабушка, Мария Александровна, Марина мечтала создать детей абсолютно по-своему образу и подобию… «В детские годы она властно лепила меня по-своему, создавала меня наперекор моей сущности и, когда я, подрастая, становилась самой собой, а не точным ее повторением, была горько во мне разочарована».
Но эта самая «разочаровавшая» ее дочь, уверенная, что если от Цветаевой не осталось даже могилы, то «останется единственная возможность памятника - беречь и по возможности – издавать живые стихи, записать и сберечь живую жизнь», гордится с тем, что когда-то мама подписала свою книгу ей: «Але – моему абсолютному читателю».
Павлу Антакольскому Аля пишет, что она мечтает дожить и «записать то, что помнит о маме, а ведь, она очень много помнит. Помнит, как писала Цветаева и почему писала то-то и то-то». Аля хлопотала и о надгробном памятнике в Елабуге, и о домике – музее в Тарусе. Она поздно поняла, что мама для неё всем в жизни была. Но свой дочерний долг Аля выполнила сполна.
Память о маме, Марине Ивановне Цветаевой, «увековечила на века». И в душе её наступила долгожданная «весна». О наступлении, которой она когда-то мечтала. И в лагере в своём дневнике писала: «Весна будет! Весны не может не быть!»
Анна Ахматова Марине Цветаевой.
Стихотворение «Поздний ответ»:
Чтец: Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в чёрных кустах,
Ты забьёшься в дырявый скворечник,
То мелькнёшь на погибших крестах.
То кричишь из Маринкиной башни:
Я сегодня вернулась домой.
Полюбуйтесь, родимые пашни,
Что за это случилось со мной.
Поглотила любимых пучина,
И разграблен родительский дом.
Мы с тобой, сегодня, Марина,
По столице полночной идём,
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет.
А вокруг погребальные звоны
Да московские дикие стоны
Вьюги, наши заметающей след.
Учитель: Наследие Марины Цветаевой велико. 30 изданных книг и три, вышедшие посмертно. Многое осталось неопубликованным. Среди изданного Цветаевой, кроме лирики, - 17 поэм, 8 стихотворных драм, автобиографичная, мемуарная, историко-литературная и филосовско-критическая проза.
Сегодня творчество Марины Цветаевой признано во всём мире. Стихи её востребованы, понятны, любимы. Если внимательно их прочитать, то нельзя не заметить, что Цветаева находилась в духовной оппозиции существующему укладу жизни, не хотела, да и не могла смериться с насилием, террором, которые были роковым знамением времени, не желала быть молчаливым свидетелем взаимоуничтожения, разгула ненависти, ужасов гражданской войны, обрушившейся «гром на голову». Правда была она, когда, заглядывая в будущее, писала:
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черёд.
И лучшее из этого, что она написала «черёд настал», потому что настоящее в искусстве «не умирает» - «живет» вечно.
Я думаю, что пройдут годы и столетия, и не одно поколение ещё будет восхищаться её стихами, её талантом.
Итог урока: Ребята, мы познакомились с наиболее интересными фактами биографии М. Цветаевой, которые не могли не отразиться в ее творчестве.
- Какие факты биографии отразились в творчестве М. Цветаевой?
- Какие темы звучат в ее поэзии?
- Вспомним эпиграф к уроку.
- Слова эти стали пророческими?
- Какую цель мы поставили на уроке?
- Достигли мы поставленной цели?
Оценки.
Домашнее задание: Выучить любое понравившееся стихотворение о Москве.
