Александр Гаврюшкин
Россия
О России много песен сложено,
Песнь свою и я о ней сложу.
Может напишу, не как положено,
Душу лишь себе разбережу.
Красотою русскою улыбчива,
С золотой пшеничною косой,
Добротой и ласкою отзывчива
Русь моя - души кусочек мой.
Ветками березоньки колышутся,
Расцвели ромашки на лугу,
Озорная песня где-то слышится,
Без России жить я не могу.
Утром выйду во поле широкое,
Босиком пройдусь я по росе
К озеру, что рядом, синеокому,
По прибрежной в дымке полосе.
Пеньем птиц заслушаюсь я сказочным,
Илья Муромец когда-то здесь гулял,
Здесь отпор коварным ордам вражеским,
Как урок, на жизнь на всю давал.
Нет страны нигде, России сказочней,
Нет, ее родней и красивей,
Нет ее просторней и загадочней,
Не поет нигде так соловей!
Стихотворение Ольги Берггольц
В госпитале
Солдат метался: бред его терзал.
Горела грудь. До самого рассвета
Он к женщинам семьи своей взывал,
Он взывал:- Мама, где ты, где ты? —
Искал её, обшаривал тьму…
И юная дружинница склонилась
И крикнула – сквозь бред и смерть – ему:
- Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый!
И он в склоненной свою мать узнал.
Он зашептал, одолевая муку:
- Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?
Пускай придёт, на грудь положит руку. -
И снова наклоняется она,
Исполненная правдой и любовью.
- Я здесь, - кричит, - я здесь, твоя жена,
У твоего родного изголовья.
Я здесь, жена твоя, систра и мать.
Мы все с тобой, защитником отчизны.
Мы все пришли, чтобы тебя поднять,
Вернуть себе, отечеству и жизни.
Ты веришь, воин. Отступая, бред
Сменяется отрадою покоя
Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,
Покуда сердце женское с тобою.
Стихотворение Инны Гофф
В парке у Мамаева кургана
Посадила яблоню вдова.
Прикрепила к яблоне дощечку,
На дощечке вывела слова:
“Муж мой был на фронте лейтенантом,
Он погиб в 42 году,
Где его могила, я не знаю
Так сюда поплакать я приду.”
Посадила девушка берёзу:
“Своего не знала отца,
Знаю только, что он был матросом,
Знаю, что сражался до конца.”
Посадила женщина рябину:
“В госпитале умер он от ран,
Но свою любовь я не забыла,
Потому хожу я на курган.”
Пусть с годами надписи сотрутся,
Их никто не сможет прочитать,
Будет к солнцу дерево тянутся
И весною птицы прилетать.
И стоят деревья, как солдаты,
И в буран стоят они, и в зной.
С ними те-погибшие когда-то -
Оживают каждою весной.
«балладу о зенитчицах» Роберта Рождественского
Как разглядеть за днями след нечеткий?
Хочу приблизить к сердцу этот след...
На батарее были сплошь- девчонки.
А старшей было восемнадцать лет.
Лихая челка над прищурам хитрым,
бравурное презрение к войне...
В то утро танки вышли прямо к Химкам.
Те самые. С крестами на броне...
И старшая, действительно старея,
как oт кошмара, заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой, мамочка!..Ой, родная!..)
Огонь!..-И- залп!..
...И тут они заголосили,
девчоночки. Запричитали всласть.
Как будто бы вся бабья боль России
В девчонках этих вдруг отозвалась!..
Кружилось небо- снежное, рябое.
Был ветер обжигающе горяч.
Былинный плач висел над полем боя,
он был слышней разрывов- этот плач! ..
Ему- протяжному- земля внимала,
остановясь на смертном рубеже
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!..
- И снова:
- Батарея-а-а!..-
...И уже пред ними, посреди земного шара
левее безымянного бугра,
горели неправдоподобно жарко
четыре черных танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал...
Зенитчицы кричали и стреляли,
размазывая слезы по щекам!
И падали. И подымались снова.
Впервые защищая наяву и честь свою
(в буквальном смысле слова!)
И Родину. И маму. И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала... »
И губы мужа. И его ладони.
Смешное бормотание во сне.
И то, чтоб закричать в родильном даме:
Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!! -
И ласточку. И дождик над Арбатом.
И ощущенье полной тишины...
... Пришло к ним это после.В сорок пятом.
Конечно, к тем, кто сам пришел с войны
