Литературной композиции «Поэзия Серебряного века»

С Ц Е НА Р И Й
Литературной композиции «Поэзия Серебряного века»

Ведущий: Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы поговорить об удивительном явлении в русской литературе – поэзии «Серебряного века». Поэзии первых двух десятилетий прошлого века, вместивших в себя три революции и гражданскую войну.
Начало века дало такое количество талантливых поэтов, что число их можно было сравнить с россыпью сотен звёзд на чёрном бархате ночного неба. Сегодня мы с вами побываем в самом модном поэтическом салоне начала прошлого века, основали который поэтическая семья: Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус.
Звучит музыка, на сцену выходят поэты и поэтессы. Здороваются друг с другом, кто-то садится, кто-то встаёт рядом, образуют группки, общаются .По мере действия идёт небольшое перемещение по сцене, так как читающие иногда выходят на авансцену или выходят вообще . Выходит З.Гиппиус и здороваясь с каждым, как бы представляет его зрителю.
З.Гиппиус: Добрый вечер, господа! Я рада видеть всех вас у себя. 
Какое созвездие в национальной стихийной галактике: Анечка Ахматова и Николай Гумилёв, О! Наша молодёжь, рекомендую: Марина Цветаева. Волошин вы тоже здесь – очень рада. Здравствуйте, король поэтов - Игорь Северянин. А давайте послушаем Осипа Мандельштама!
Мандельштам: Смутно дышашими листьями
Чёрный ветер шелестит
И трепещущая ласточка
В чёрном небе круг чертит.

Тихо спорят в сердце ласковом
Умирающем моём.
Наступающие сумерки
С догорающим лучом
И над лесом вечереющим
Стала медная луна,
Отчего так мало музыки
И такая тишина?
Гиппиус: Музыка, где музыка?

Звучит танго «Брызги шампанского» на сцене танцует пара.
После танца на авансцену выходит с бокалом в руке И.Северянин.
Северянин: Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чём-то норвежском!
Весь я в чём-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрёкот аэропланов! Беги автомобилей!
Вертопросвист экспрессов! Крыролёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!
В группе девушек нервных,
В остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс.
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы в Нагасаки! Из Нью-Йорка на Марс!
Маяковский (из зала): Какая пошлость! Томная сливочная тянучка
Гиппиус: Не обращайте внимания на этого творца «Пощёчины общественного вкуса» лучше послушаем влюблённую парочку Гумилёва и Ахматову. Просим, просим! Прочтите нам своего «Жирафа».
Гумилёв проходит к стулу Ахматой и читает, обращаясь к ней тихо и проникновенно
Гумилёв: Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай, далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озёр.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полёт.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.


Я знаю весёлые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай…далёко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ахматова: 
Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи,
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился – он что-то скажет.
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый.
И я не могу взлететь, 
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
Исполняется романс на стихи Цветаевой «Мне нравится…»

Катя: Слова и строки выстраиваются в ряд, и как бы уносятся на музыкальной волне. В беззвучной тишине возникают образы, в которые сливались горечь и восторг, безысходная тоска и радостное изумление перед чудом красоты.
Гиппиус: О чём вы пишите?
Катя: О том, что происходит в вашем салоне.
Гиппиус: А кто вы?
Катя: Я представляю газету «Красный Октябрь», зовут меня – Катерина.
Гиппиус: А что вы здесь делаете?
Катя: Я слушаю прекрасные стихи и стараюсь, чтобы о них узнали миллионы моих читателей. Вот послушайте:
Я – изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты – предтечи.
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны. 
Я – внезапный излом,
Я – играющий гром,
Я – прозрачный ручей,
Я – для всех и ничей…
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблён
И в себя, и в других,
Я – изысканный стих.

Гиппиус: О! Вы прочли стихи Кости Бальмонта – этого Паганини стиха, приятно, что вы о нём знаете.
Катя: Я знаю многих и сегодня хочу представить вам скромного, но очень талантливого крестьянского поэта Сергея Есенина, попросим почитать его свои стихи.
Есенин: Гей ты, Русь моя родная,
Хаты – в ризах образа.
Не видать конца и края –
Только синь сосёт глаза.
Потонула деревня в ухабинах,
Заслонили избёнки леса
Только видно на кочках и впадинах
Как синеют кругом небеса.

Никнут шёлковые травы,
Пахнет смолистой сосной.
Ой, вы, луга и дубравы, -
Я одурманен весной.
Я люблю над покосной стоянкою
Слушать вечером гуд комаров.
А как грянут ребята тальянкою,
Выйдут девки плясать у костров.
Русский танец
Гиппиус: Гармония звуков только в музыке и поэзии.
Цветаева: Согласна, особенно в его стихах.
Цветаева: Имя твоё – птица в руке.
Имя твоё – льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твоё - пять букв.
Мячик, пойманный на лету.
Серебряный леденец во рту.
Имя твоё – ах, нельзя!
Имя твое - поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных глаз.
Имя твоё – поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток.
С именем твоим - сон глубок.

Блок: Я знаю, Марина, о ком ты говоришь. Это же Блок, я прочту самое любимое мною его стихотворение (Выходит на авансцену)
Ты как отзвук забытого гимна
В моей чёрной и дикой судьбе.
О, Кармен, мне печально и дивно,
Что приснился мне сон о тебе.
Вешний трепет, и лепет, и шелест,
Непробудные, дикие сны,
И твоя одичалая прелесть –
Как гитара, как бубен весны!
И проходишь ты в думах и грёзах,
Как царица блаженных времён,
С головой утопающей в розах,
Погружённая в сказочный сон,
Спишь, змеёю склубясь прихотливой,
Спишь в дурмане и видишь во сне.
Даль морскую и берег счастливый
И мечту недоступную мне.
Видишь дым? Беззакатный и жгучий,
И любимый, родимый твой край,
Синий-синий, певучий-певучий,
Неподвижно-блаженный, как рай.
В том краю тишина бездыханна,
Только в куще сплетённых ветвей
Дивный голос твой, низкий и странный,
Славит бурю цыганских страстей.

Волошин: Это стихотворение напомнило о другом, тоже об Испании, которое написал Волошин, разрешите прочестьИз страны, где солнца свет
Льётся с неба, жгуч и ярок,
Я привёз тебе в подарок
Пару звонких кастаньет.
И когда Париж огромный
Весь оденется в туман,
В мутный вечер на диван
Лягу я в мансарде тёмной.
И напомнят мне оне
И волны морской извивы,
И дрожащий луч на дне,
И извилистый ствол оливы.
Вечер в комнате пустой,
Силуэт седой колдуньи
И красавицы плясуньи
Стан и гибкий и живой. (Начинает тихо звучать музыка)
Танец быстрый, голос звонкий,
Грациозный и простой,
С этой южной, с этой тонкой
Стрекозиной красотой.
И танцоры идут в ряд,
Облитые красным светом,
И гитары говорят
В такт трескучим кастаньетам.
Испанский танец

Гиппиус: Изнемогаю от усталости
Душа изранена, в крови…
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви.
Мы исполняем волю строгую.
Как тени, тихо, без следа
Неумолимою дорогою
Идём - неведомо куда.
Без рокота, без удивления,
Мы делаем, что хочет Бог.
Он создал нас для вдохновения
И полюбить, создав, не смог.
Мы падаем, толпа бессильная,
Бессильно веря в чудеса,
А сверху, как плита могильная,
Слепые давят небеса.
Из зала выходит Маяковский и обращается к сидящим на сцене.
Маяковский: Пока вы выкипячиваете,
рифмами пиликая,
Из любвей и соловьёв
какое-то варево,
Улица корчится безъязыкая
ей нечем кричать и
разговаривать.
Выньте, гулящие,
руки из брюк,
Берите камень,
Нож или бомбу,
А если у которых нету рук –
Пришёл чтоб
и бился лбом бы. 
Ведущий: Уже прозвучал революционный набат. Разгорался пожар революции и гражданской войны. На улицах пели:
Смело, мы в бой пойдём
За власть Советов,
И как один умрём
В борьбе за это.
Пауза, звучит «Реквием» Моцарта.
Гиппиус(вставая): Умерла в дали от родины Зинаида Гиппиус
Гумилёв: Расстрелян Николай Гумилёв
Северянин: Умер на чужбине Игорь Северянин и Константин Бальмонт
Цветаева: Повесилась Марина Цветаева.
Блок: Умер от нервного истощения Александр Блок
Ахматова: Муж расстрелян, сын - узник ГУЛАГа, сама подверглась гонениям Анна Ахматова.
Мандельштам: Умер в застенках ГУЛАГа Осип Мандельштам.
Есенин: Повесился Сергей Есенин
Маяковский: Застрелился Владимир Маяковский.
Катя: Всё творчество этих замечательных поэтов было проникнуто одной большой любовью – любовью к Родине, вот как писал Константин Бальмонт:
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаённой печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
Сестра моя и мать! Жена моя Россия…
Мне не в чем каяться, Россия, пред тобой,
Не предавал тебя ни сердцем, ни душой.
Мандельштам:
Я от жизни смертельно устал
Ни чего от неё не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
От того, что другой не видал.

Цветаева: Облака вокруг, купола вокруг,
Надо всей Москвой, сколько хватит рук.
И льётся аллилуйя в бескрайние поля,
А в грудь тебя целует московская земля.
Есенин: Если кликнет рать святая:
Кинь ты Русь, живи в раю,
Я скажу: не надо рая,
Дайте родину мою. 

Ведущий: Евгений Евтушенко утверждал: « Поэт в России больше чем поэт, он отраженье века своего» Страшный и прекрасный 20-й век, подаривший нам сокровищницу серебряных поэтов.