Ограничение тела – не есть ограничение души
Оттого что раковина заболевает, она дает жизнь жемчужине.
Ф.Рюккерт
Написать статью о людях с ограниченными возможностями я хотела давно, но всё как-то не получалось. Толчком для написания этой статьи послужила поездка на Чёрное море, в Абхазию.
Всегда думала над тем, что «гуманнее», как в Спарте бросать с обрыва младенцев, родившихся больными или, как у нас, обрекать их на длительное и нелёгкое монотонное выживание. Помните, мы писали о семье Пазниковых: в комнате-келье на 9 метрах без удобств до сих пор, копя отписки чиновников, ютятся 4 человека с мальчиком, инвалидом-колясочником. Какой индивидуальный уход можно осуществить в этой конуре, если даже нет возможности помыть ребенка? Меня всегда до глубины души возмущает то, что мы всем миром собираем деньги на операции больным детям. Возмущает не то, что собираем, а то, что государство забывает о своих прямых обязанностях. Вспоминают о таких людях раз в году - 3 декабря, когда проходит День инвалида. Отрадно то, что пока еще не истребили всех милосердных людей, которые откликаются на боль чужих людей. Это в очередной раз было доказано нашими чистопольцами, когда собирали деньги на операцию Васильевой Алине и сейчас, когда собираются средства двойняшкам из Данауровки Садрутдиновым Лейсан и Лие. Дай Бог, чтобы нужная сумма была собрана, и эти девчушки побыстрее стали здоровыми.
В своей статье я не хочу поднимать острые социальные проблемы инвалидов и людей с ограниченными возможностями. Я решила раскрыть эту тему под другим углом. Три небольшие миниатюры-зарисовки предоставляю вашему вниманию, в них нет анализа, есть только констатация.
Татарстан. Казань.
Пережитое
1986 год. Казанский Кремль. Онкологический диспансер. Послеоперационная женская палата. В ней лежат после тяжёлых операций пять женщин: Вера Ивановна, 52 года; Вера Васильевна, 48 лет; Вера Викторовна, 46 лет; Вера Степановна, 44 года; Верочка, 26 лет. Все оперируемые, кроме последней, казанцы. За всеми ухаживают родственники. За «маленькой Верой», так любя называли самую младшую из Вер, ухаживает казанская тётя, специально отправив в Чистополь маму, чтобы уберечь от первых, самых страшных и тяжёлых послеоперационных дней и ночей (в Чистополе у маленькой Веры осталась 5-летняя кудряшечка дочка). По ночам, когда в коридоре на стульях засыпали ухаживающие, то в одном, то в другом конце палаты слышалось то тихое всхлипывание, то плач. Самая старшая, Вера Ивановна, похожая на комиссара, героиню «Оптимистической трагедии», всю жизнь проработавшая на военном заводе главбухом, быстро просыпалась, насколько это было возможно в её положении, поднималась и командным голосом трубила: «Что за сырость на корабле? Не раскисать! Отставить!!!» И начинала рассказывать анекдоты. Когда анекдоты заканчивались, начинались песни. Голос у этой больной при разговоре был грубый, а когда она пела, он становился звонким и тонким. После такой «психотерапии» все Веры, успокоенные, засыпали. Позже, работая в школе, маленькая Вера понимала, что эта мудрая женщина и не знала вовсе о существовании педагогического приёма переключения внимания. Жизненный опыт и большая любовь к людям подсказывали ей, что на этот момент в этой страшной больнице её миссия заключалась в том, чтобы помочь тем, кто должен жить. Но вот через несколько дней маленькая Вера ночью вновь услышала негромкое всхлипывание. Так как её красивые ножки ещё долго после операции не будут ходить, и вместо модельных туфелек будут… костыли и… инвалидность, то она, услышав плач Веры Ивановны, не смогла не только встать, но и даже повернуться на бок, т.к. в течение 1,5 месяца была обречена на неподвижное лежание. Она шёпотом окликнула грозного главбуха, та, услышав, что её зовут, встала, не включая света и не будя ухаживающих, босиком, подошла и села на кровать к своей младшей тезке. «Верочка, ты никому завтра не говори… Это я так… Я больше не буду… Я самая старшая… Значит должна во всём показывать пример, а то вы все у меня тут раскваситесь». Утром, как ни в чём не бывало, все Веры опять слушали анекдоты, а вечером – песни. Через два месяца Веры Ивановны не стало… У неё была самая последняя стадия рака. Она знала об этом ещё при жизни, знала, что скоро умрёт, но своим жизнелюбием, твёрдостью, уверенностью помогла другим Верам выжить…
До сих пор, когда теперь уже не маленькой Вере плохо, она повторяет про себя: «Не раскисать!!!»
Россия. Москва.
Прочитанное
Лет 10 тому назад прочитала в одной из газет интервью с Натальей Гундаревой. «Сладкая женщина», так с любовью звали артистку её поклонники, рассказывала о том, что в последнее время она постоянно испытывала чувство неудовлетворенности собой, своей работой, бытовыми проблемами. Всё это усугубилось тяжёлой болезнью мамы, которая жила в пригороде Москвы, и в связи с этим нужно было ежедневно вечером после спектаклей ездить к ней, никак не удавалось найти хорошую сиделку с медицинским образованием и сознанием того, что «многодетная мама» с экрана в реальной жизни оказалась … бездетной. Ранним утром, попав в длинную пробку, неудачно припарковав машину очень далеко от театра, опаздывая на работу, зная, что её опоздание не вызовет положительных эмоций у строгого режиссёра, проклиная всё и вся на свете, Наталья Гундарева бежала на репетицию в свой любимый театр. На светофоре артистка была вынуждена прервать своё стремительное передвижение. Её внимание привлекла женщина в блёклой скромной одежде с уродливой ортопедической обувью на небравых ногах. Она с большим трудом, на деревянных костылях, передвигалась по тротуару мимо красивой и здоровой, молодой и эффектной народной артистки Советского Союза. Преодолев метров 10, женщина-инвалид остановилась, оперлась руками на костыли, подняла свое лицо к солнцу и так стояла несколько секунд, неизвестно кому и чему улыбаясь. И здесь Наталья Гундарева поняла, что её проблемы – НИЧТО по сравнению с проблемами больной женщины, но та улыбалась, ОНА ЖИЛА, она радовалась жизни, каждому её счастливому моменту, она, вопреки обстоятельствам, не утратила оптимизма.
Как часто мы сетуем на то, что всё плохо, что мы достойны лучшей участи, что мы не заслуживаем тех испытаний, которые выпадают на наши головы. У близкого мне человека есть брат, он ослеп ещё в детстве. Слепым он успешно окончил первую школу, слепым получил высшее юридическое образование, слепым успешно работал адвокатом. Это далось ему и его близким нелегко. Сейчас он уже не работает, кроме слепоты прогрессируют другие болезни. Умерли его мама и отец, старшая сестра живёт в другом городе. Младшая сестра полностью взяла опеку над человеком, который ничего не видит и не может существовать без посторонней помощи. Когда-то у него была жена, в Москве живёт его единственный сын. В прошлом году он через нашу газету благодарил свою любимую сестричку за то, что она заботится о нём. А вот некоторые люди, проживающие рядом с незрячим инвалидом, пользуются его беспомощностью: в его квартире разворовывают всё, что найдут. Не брезгуют ничем, от чашек и ложек до наручных часов и радио, без которого слепой человек не может жить…
Абхазия. Пицунда.
Увиденное
23 августа. Солнечная Абхазия. Тёплое ласковое море. Морская галька, покрытая у берега пенной волной. Самшитывые сосны. Счастливые отдыхающие. Все проблемы и временные трудности остались за 2,5 тысячи километров. Не хочется ни о ком и ни о чём думать. 10 дней счастья, а потом, как в известной бардовской песне, - «Мне известна жизнь под прессом, вчера известна и теперь». Но сегодня, 23 августа, никакого пресса, никакого лицемерия, никакого обмана НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Есть только море и рядом любимые люди. Боковым зрением вдруг замечаю, как моя Саша вытягивается и пристально смотрит в одну сторону, перехватываю её взгляд и вижу, что туда, куда смотрит моя младшенькая, смотрят все отдыхающие, загорающие рядом с нами. По гальке на специальном взрослом трёхколёсном велосипеде двое взрослых мужчин везут красивого загорелого 16-17 летнего юношу со странными «ковбойскими» ботинками. Мужчины привычными движениями снимают его с велосипеда, какое-то время держат на весу. Ноги мальчика безжизненно висят в воздухе. Мужчины кладут его на камни, раздевают. Старший из мужчин делает какой-то специальный точечный массаж, мужчина помладше надувает большой жёлтый круг. Сильные ловкие мужские руки берут больного мальчика на руки и несут к морю. Зайдя по колено, они надевают на голову мальчика круг, и он из неподвижного, беспомощного инвалида, в одно мгновение превращается в Ихтиандра. Какое-то мгновение - и он уже далеко-далеко, его тело растворилось в лазурном море, только виднеется жёлтое пятно круга. Следом за Сашей, так звали мальчика, больного ДЦП, по обе стороны рядом плывут его близкие. Через минут 30-40, когда усталого, но счастливого Александра, вновь вытаскивают на берег, всё остается по-прежнему… Наполовину безжизненное тело и полная зависимость от окружающих. После небольшого загара мальчика вновь одевают, сажают на велосипед и везут по камням. Вечером, когда нет активного солнца, вновь водная процедура. Перед нашим отъездом домой, когда Саша проплывал мимо нас, одна из женщин, москвичка, узнала в старшем из мужчин известного врача и спросила: «Вы всё одни и одни. Где же мама Саши?» Усталый от тяжёлой нагрузки (на море в этот день были волны) уже не молодой мужчина, крепко держа Сашино тело в руках, с горечью ответил: « Мама с папой далёко. Я - и мама, и папа, и дедушка, и бабушка…» Любопытная женщина перекрестила всех троих, сказав: «Дай Бог Вам здоровья». Видя, что я стала невольной свидетельницей этого диалога, когда три фигуры были уже далеко на берегу, адресовала мне следующую фразу: «Ничего. Он очень богатый. У него на всё хватит денег, ведь их у него куры не клюют». Я ничего не стала ей отвечать. Весь вечер думала, что будет с Сашей, когда не станет его дедушки, ведь ему уже далеко за 60: в лучшем случае – специализированный интернат, а в худшем… А пока больной юноша купается в море, в любви и заботе своего дедушки, загорает на солнце, и не хочется думать, что будет ЗАВТРА.
В.А.Князева
Я поклониться матерям хочу,
Тем, у которых дети-инвалиды.
На свою долю, не ропща ничуть,
Они несут Крест тяжкий терпеливо.
Такой больной, не ласковой судьбы,
Не пожелаешь никому на свете.
Они всю жизнь служить детям должны,
Ведь дети их -- всю жизнь свою как дети.
Сколько пришлось поездить по стране,
Искать ходы к светилам медицины,
Частенько с крупным грузом на спине:
Со взрослым, но беспомощным детиной.
А если вникнуть в бытовой вопрос?
Тут с инвалидом трудно в деле каждом.
А сколько нервов, сколько горьких слёз?
Об этом не напишешь, не расскажешь.
Перенести такое, пережить
Лишь настоящей матери по силе.
Как же она должна дитя любить,
Чтоб ей все трудности не в тягость были.
Каким их Бог терпеньем наградил!
Какой самоотверженности дал им!
Здоровья б им ещё и больше сил…
Спасибо и поклон Вам низкий, мамы!
Жаль, нет пока ни званий, ни наград
Для Вас, достойных званья «Героиня»!
Побольше бы таких, как Вы! Тогда б
Поменьше интернатов стало ныне.
…Сейчас, в силу возможностей моих,
Все больше матерей таких я знаю.
Когда я где-нибудь встречаю их,
Я сразу свою маму вспоминаю…
С.Катков
