Окрытый классный час
Истоки литературного творчества
Форма: встреча с писателем Вислогузовым П.А.
Цели: а) познакомить обучающихся с творчеством писателя Воронежского края Вислогузова П.А.;
б) показать истоки литературного творчества – жизненный опыт, образование, желание поделиться опытом с людьми;
в) привлечь внимание обучающихся к литературе о людях села, сельскохозяйственном производстве;
г) способствовать воспитанию чувства патриотизма, уважения и любви к своим истокам.
Материалы и оборудование: книги Вислогузова П.А.
Ход классного часа:
Вступительное слово классного руководителя. 5 мин.
Представление гостя. Вислогузов П.А. является членом Союза писателей России, Воронежского отделения. Вислогузов Павел Андрианович родился в 1927 году в крестьянской семье села Гороховка Верхнемамонского района Воронежской области.
Образование высшее: окончил Воронежский Государственный университет.
Служил в армии. Участник Великой отечественной войны.
Работал на партийной работе. В 1956 году направлен в числе «тридцатитысячников» председателем колхоза в один из отстающих колхозов. Председателем колхоза и директором совхоза- техникума проработал около тридцати лет.
В последствии стал преподавателем этого учебного заведения. Преподаватель высшей категории, отличник народного просвещения, Почетный работник среднего профессионального образования Российской Федерации – его послужной список в техникуме. За достигнутые успехи в сельскохозяйственном производстве награжден орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, двумя орденами Знак Почета и семью медалями.
После ухода на пенсию Вислогузов П.А. решил поделиться своим жизненным опытом в форме публицистических и художественно-литературных произведений.
Сообщение целей классного часа.
Выступление Вислогузова П.А. 45 мин
Павел Андрианович рассказал ребятам и учителям о своем жизненном пути, о том, как он пришел к решению о начале писательской деятельности. Затем Вислогузова П.А. представил слушателям свои книги: «Точка опоры», «Люди и судьбы», «Сельские тропы», «Григорий Турусов», «Зарисовки с натуры», «Беспокойные сердца», «Верность земле», - а также сборники «У Дона Тихого», «Под знаменем Победы», в которых напечатаны его произведения, и дал возможность обучающимся рассмотреть их, полистать с тем, чтобы задать интересующие их вопросы.
Мои книги рождались в бесконечных спорах с самим собой, в реальных и предполагаемых дискуссиях с либерально настроенной интеллигенцией, в согласии и несогласии со многими политиками и политологами, социологами и философами, при неприятии сомнительных публикаций отдельных журналистов. Будучи представителем самого многочисленного сословия общества – трудового крестьянства, я не порвал с ним связи и всю свою жизнь иду не по обочине трудной дороги, а по самой главной колее, как говорится, в основной упряжке.
На девятом десятке прожитых лет оказался на перепутье идей и идеологий, мнений и убеждений, поисков и потерь, развала и робких попыток возрождения и пока еще не очень уверенных шагов созидания и упрочения сильно пошатнувшихся основ общественного развития. В сонмище противоречий, декларативности взглядов, а порою при отсутствии здравого смысла и в нарушение законов логики мне объясняют призрачность моих идеалов и бесплодность моих прошлых и нынешних забот и усилий, ложность целей и ориентиров.
Что же происходит? Когда-то моему поколению втолковывалось, будто отечество по-настоящему развивалось лишь с октября 1917 года, а то, что было ранее – сплошной мрак и насилие над людьми. Теперь же, в период господства либеральной демократии, во многих случаях делается попытка перечеркнуть все советское и прошлое преподнести как сплошные ошибки, а то и преднамеренный вред обществу со стороны кучки заговорщиков.
Где же истина? – С тревогой задаю себе вопрос. Как же быть? Притвориться равнодушным и прикрыться маской безразличия? Пишите, мол, что хотите, и изрекайте, что заблагорассудится, меня ничего уже не волнует: отговорила роща золотая. Но ведь я ежедневно прихожу к моим юным друзьям-студентам, будущим технологам и экономистам сельскохозяйственного производства. Они меня ждут. Ну пусть не все, а только часть из них, прислушиваются к каждому слову, жаждут ясности в разнообразных проблемах и строгой определенности позиции наставникаВот и явилась дерзкая мысль. Никого не обвиняя и не осуждая, попытаться рассказать потомкам об отдельных направлениях, изгибах собственных дорог и превратностях судьбы. Поведать им о ценностях, радостях и сожалениях нашего поколения. Попробовать разобраться в прошлом опыте и увидеть в нем рациональное зерно, хотя бы мысленно прорастить его в новых условиях и примерить к деятельности людей с обновленным мышлением и современными представлениями о жизни и ее перспективах.
Чтение рассказа «Напугали» вслух. 20 мин.
Беседа учащихся с писателем. 15 мин
Ребята задали интересующие их вопросы Вислогузову П.А.
Заключительное слово классного руководителя. 5 мин.
Приложение 1. Рассказ «Отомстили» из книги «Зарисовки с натуры». (Печатается с разрешения автора.)
– Дядя Игнат, пошли нас на работу, – протиснувшись между взрослыми, предстали перед бригадиром Игнатом Журиловым подростки.
– Опять двадцать пять! Делать-то что будете? Ведь со вчерашнего дня ничего не изменилось.
– Все, что скажешь.
– Я же предлагал: вместе с девками полоть семенной участок озимой пшеницы. Работа несложная и главное, – нет никакой опасности. Вырывай руками траву и выноси на край поля или на просевы. Так вы – нет, зазорно, видите ли, для парней. Лошадей вам подавай. А мужики-то вы еще совсем зеленые.
– А как же в четвертой бригаде? Наши сокласники работают на лошадях и на волах. – Подступался наиболее бойкий из них Вася Костин. – Они и ростом пониже нас и меньше подтягиваются на турнике. Спросите хоть физрука Максима Сергеича.
– Нам не до чужой печали, и своей еще с плеч не скачали, – почесав спину, отмахнулся бригадир. Он явно намекал на недавний случай, когда подвозчик горючего поехал на пароконной подводе по крутой дороге через лес. Лошади не удержали наката повозки и понесли. Ездовой погиб под ударами бочек, и искалечили себя животные. Велось расследование происшедшего факта. Односельчане переживали: жалко погибшего, хороший был человек. Сочувствовали вдове, оставшейся с четырьмя полусиротами. И в то же время искренне разделяли беспокойство председателя, бригадира, которых много раз допрашивал следователь по делу. Спасло лишь то, что с обеих сторон дороги были прибиты ко вкопанным столбам объявления на фанере, которыми запрещался проезд из-за крутизны склона.
Ребята не находили более веских доводов для своих настояний, нехотя поворачивались от человека, которого за последние дни начинали ненавидеть, и, медленно переступая босыми ногами, уходили.
– Но хоть почистить Дудку и Серого нам разреши, – чуть ли не сквозь слезы выдавил Василий.
– Пойдите, они в конюшне. Избаловали вы их совсем. Щетки и скребницы – на подоконнике. Да, чур, не курить. Сушь страшная.
– Мы не курим. У нас и табаку нет, – вывернули карманы штанов подростки.
Васе Костину и Мише Авдееву по четырнадцать. Сельским ребятишкам не было большего счастья, как устроиться на постоянную работу на все летние каникулы. Девочки, что попроворнее и посмелее, с помощью родителей заранее договаривались с заведующими колхозными фермами и определялись птичницами, телятницами. А те, у которых матери или старшие сестры работали на свиноферме, то устраивались рядом с ними даже свинарками.
Мальчишки таким же способом находили рабочее место в животноводстве: пасти молодняк крупного рогатого скота, несколько реже – в овцеводстве. Здесь и заработки по условиям тех лет были ощутимей, а основное преимущество – определенность на весь период. Но больше всего парней тянуло к работе на механизмах: прицепщиками на тракторах, иногда удавалось устроиться мотористами на водокачки. Это для тех, кто постарше, ну, скажем, с шестнадцати. А неразлучные друзья Костин и Авдеев еще в марте попытались попросить бригадира тракторной бригады Золотухина о назначении их прицепщиками. Однако тот как отрезал:
– Нельзя: малы. На будущее, через пару лет – рассчитывайте. Вижу, что ребята хваткие. А сейчас не обижайтесь, дети еще.
Работа на лошадях тоже привлекательна. С ранних лет они с утра и до вечера на бригадном дворе. И всегда оказывались на подхвате у бригадира и конюха: отвести коней на пастбище, покупать ли их в сильную жару на озере. Запрячь ли, освободить от упряжи лошадь, – ребята тут как тут. Всегда готовы помочь, особенно если подводой пользуется женщина. Что и говорить у мальчишек для этого какая-то природная ухватистость. А подгонка упряжи. Будто с самых пеленок только и занимались прилаживанием хомутов, шлей, гужей, оглобельных тяжей, нагрудников, постромок. Все они знали и всем умели пользоваться. И лошади их любили. Они обладают большой памятью, а потому легко запоминают доброе отношение к ним хозяев и отзываются на него своеобразной лаской: тихим ржанием и осторожным прикосновением мягких подрагивающих губ.
Ребятам сильно хотелось запрячь своих любимцев: Василию – кобылу Дудку, а Михаилу – мерина Серого и перевозить на них различные грузы. А потом – заботливо и нежно ухаживать за ними: кормить, поить, чистить.
– Мы, конечно, согласны работать и на волах. Тоже неплохо, –рассуждали они. – Но лучше все-таки на лошади. И с ветерком прокатиться, и верхом проскакать до пастбища можно. А волы – животные медленные, еле плетутся. Но и к волам Брюхан не допускает. – За глаза они называли бригадира Брюханом из-за его оплывшего жиром живота.
Почистив лошадей и угостив их с ладоней кусочками хлеба, прихваченного из дому, подростки поплелись домой. Их тянуло к работе. Но помимо естественной потребности в труде каждый из них хотел за лето заработать. Василий рос в многодетной семье. Отец не вернулся с войны, а мать растила девятерых. Питаться приходилось, перебиваясь с картошки на кашу. А вот одеться-обуться – проблема была намного сложнее. К этому возрасту нога у мальчишки вырастает до размера взрослого, и обноски старших сестер уже не годились. Рассчитывал заработать за лето на новые ботинки, чтобы в 8 класс придти обутым. И не получается. Михаил же в материальном обеспечении вроде бы нуждался меньше: родители еще молоды, оба работают и детей – всего трое. Но он тоже хотел заработать. Брат отца, тракторист, купил себе новый велосипед, а старый, нуждающийся в большом ремонте, подарил крестнику. Для того чтобы привести его в действующее состояние, необходимо купить недостающие детали на базаре, для чего и требовалось потрудиться. Но что поделаешь, ежели этот бесчувственный человек не понимает детских желаний. Не будешь же объяснять ему, что столько нужно купить, чтобы ехать на велосипеде, как его крестный.
Ребята шли домой, возмущаясь непониманием бригадира. Оба горячо высказывали ему претензии, будто он находился рядом с ними, жестикулировали. Закатив рукава рубашек, демонстрировали друг перед другом бицепсы. Сели на бревне у Мишкиного двора и продолжали заочную дискуссию со злодеем, лишающим их счастья.
– Я одним плечом телегу могу опрокинуть, – горячился Василий, – а он: малы-зелены.
– Знаешь, что – давай ему отомстим, чтоб неповадно было не давать нам работу. – Вдруг озарила мысль Михаила.
– Правильно: проучить Игнаху! Давно заслужил кары. С самого лета ходим за ним, а он нас с девчонками траву-мураву рвать посылает. Это же – насмешка. Устроим ему, Михань, суд. Прямо сегодня же.
– Решено. Но что мы ему сделаем? Может, кирпичину в окно, а?
– Нет, Михань. Так мы накажем не его, а всю семью. Причем же тетка Митрофаниха, что Брюхан нас без работы оставляет?
– Придумал! – Воскликнул Мишка. – После планерки он приходит домой поздно. Все ихние давно уже спят. Он ужинает и уходит спать в сарай, на сеновал. А там у них люк в погреб. Я у них много раз бывал и знаю, что люк всегда закрыт. А мы с тобой проберемся, когда стемнеет и откроем его. На этом наши заботы кончатся. А дальше пойдет само собой: он входит впотьмах в сарай, направляется к своему топчану смело, не знает об открытом люке и загремит в погреб, – струхнет изрядно, он труслив страшно.
– Не подойдет, – сходу опроверг меру возмездия Василий. – Он же покалечиться может, а то и насмерть разбиться. Историчка наша Надежда Александровна могла бы наш поступок назвать антигуманным.
И стали перебирать способы отомстить. Исходили из того, что попугать надо, но так, чтобы тяжелых последствий не наступило и ни в коем случае семья не пострадала. – Не подкатиться ли ему под ноги, когда будет идти домой, в вывернутых шубах? – Подумали - подумали и забраковали. – Намазать дверные ручки солидолом или колесной мазью, – ничего оригинального: вымыл руки с мылом, да, возможно, пробурчал ругательные слова и все. А работы как не было, так и не будет. – Может, маски страшные надеть, да вместо глаз пристроить включенные фонарики? Словом, чертями хвостатыми нарядиться и выскочить к нему из-за угла, когда он будет входить в сарай. Узнает долговязых. Тогда и совсем от Игната не жди работы.
Не придя ни к какому решению, друзья разошлись по домам. Договорились встретиться вечером, в пол-одиннадцатого, когда Игнат возвращается с планерки, у его дома с обдуманной карой.
В условленное время неподалеку от бригадирского подворья встретились. Выглядели заговорщиками. Темные одежды сливали их фигуры с мрачным фоном вечера. Небо заволокли тучи, и не было ни единого даже самого маленького просвета, через который проглядывали бы звезды. Михаил прямо сходу при приближении к другу сознался:
– Я ничего не придумал. – И покосился на длинную палку в руках Василия, один конец которой обмотан старой мешковиной и обвязан шпагатом.
– Ничего. Быстро за мной. – Василий был, напротив, решителен, энергичен и каждое движение выглядело продуманным и уверенным. Бесшумно перелезли через невысокую изгородь палисадника и тихо уселись под кустами сирени напротив окна, которое пришедший домой хозяин обычно раскрывает для освежения комнаты.
Михаил молча вопросительно показал на палку и закутанный ее конец. Василий слегка толкнул его, предупредив тем самым о бдительности, приложил указательный палец к губам и еле слышно прошептал:
– Ткнем его в брюхо. А это, – показал на обмотанный конец, – чтобы не пропороть насквозь, кишки не повредить. – И снова – палец к губам.
Затаились. Стояла духота. Село, казалось, погрузилось в абсолютную тишину. Вся атмосфера слилась с мальчишечьим ожиданием появления жертвы мести и торжества справедливости. «Вот тебе, Игнаха, что заслужил, то и получишь, – трепетали души подростков, – большой боли не будет, а страху нагоним, аж в нужник лишний раз сбегаешь».
Где-то пиликнула гармошка. В конце улицы вспыхнул девичий смех и смолк. Сверкнула вдалеке молния и стал накрапывать дождь. Ребята, было, решили, покинуть свою боевую позицию, но скрипнула калитка и медленно, с одышкой вошел во двор хозяин. Мстителям казались его движения чересчур медленными. Мысленно они подгоняли события, ибо дождик усиливался, и их одежда стала прилипать к телу. В избе зажегся свет. Керосиновая лампа ярко осветила горницу. Игнат растворил окно, разделся, оставшись в длинных до колен трусах, погладил ладонями сильно отвисший живот, почесал спину там, куда смог дотянуться руками. На ужин он всегда пил молоко прямо из кувшина, иногда полностью его опорожняя. Так произошло и в этот вечер. Подошел к окну, подставил под струи свежего воздуха довольно объемистое брюхо, поднял обеими руками старинную гончарную посудину и стал через край пить душистое топленое молоко большими глотками.
Игнат Журилов, поглощая ужин, испытывал неописуемое блаженство. Он одновременно потреблял незаменимую пищу, утолял жажду и испытывал необыкновенное наслаждение, которое в состоянии принести молоко коровы, пасущейся на степном разнотравии. И пусть в этот миг падают с неба камни, содрогается земля, пылает небо, не умолкая гремит гром, он, кажется, никогда бы не прервал глотания волшебных струй и не отвлекся бы от него ни под каким предлогом.
Сидящие в палисаднике подростки испытывали примерно такое же чувство. Они ничего не хотели кроме работы на любимых лошадях, никакие экскурсии и пионерские лагеря, если бы им предложили, – ребят не интересовали. Даже ежедневное купание в озере, ловля окуней, которыми изобиловал водоем, не могли заменить их мечты. И все их стремление, желания и надежды сейчас, в этот миг соединились в одной точке – огромном, жирном, занявшим все пространство окна, животе. Они видели только его. Их сознание бурлило одной единственной целью – ткнуть палкой в живот. Непроизвольно им грезилось, порази они цель и раздастся экающий голос бригадира, приглашающий юных мстителей на работу.
Дождя они уже не замечали. Шелеста листьев сирени под крупными его каплями не слышали. Стука собственного сердца не ощущали. Слух воспринимал только бульканье проглатываемых порций молока и – ничего вокруг.
Василий отвел руку с «копьем» назад. Мишка тоже вцепился рукой для усиления удара, но друг жестом показал: не надо. Он бросит его один, иначе можно сильно повредить Игната. И коротким энергичным толчком бросил прямо в центр обрюзгшего чрева бригадира… В какой-то миг, прежде чем подростки бросились наутек, по пути швырнув орудие мести в канаву, перед их взором промелькнула картина. От сильного торцевого удара, пусть и обернутого мешковиной, рыхлое тело всколыхнулось жирной массой, кувшин выпал из рук вкушающего, ударился о стол, оставшаяся часть молока выплеснулась на подоконник. Затем посудина ударилась об пол и послышался звон разлетевшихся черепков. Сам же пострадавший рухнул безжизненным телом и устроил невообразимый шум от падающих табуреток и каких-то других предметов домашнего обихода: пустых кастрюль, стеклянных банок и множества помытых и просушенных горшков и кувшинов. Ребята не на шутку испугались. Прежде всего оттого, что Игнат в тот момент, когда получил удар, сильно мэкнул. Издал точно такой звук, когда от удара по голове издает его забиваемый на мясо бычок. А кроме этого нагонял панику Мишка. Когда они убежали и уже оказались во дворе Костиных, он со всей определенностью изрек:
– Васек, что мы наделали? У Игната разорвалось сердце.
– Не паникуй. Еще неизвестно. Может, оно и не разорвалось.
– Ну как же не разорвалось? Тогда почему он упал? Не от толчка же твоего. Упал потому, что испугался. А от испуга, взрослые всегда говорят, сердце запросто на куски разрывается.
– Не каркай. Может, оно цело и Игнаха очухается за ночь.
– Васек, а не вернуться ли нам и не посмотреть в окно, как он там?
– Трусоват ты, Мишаня. Иди домой. Завтра пораньше пойдем на бригаду и все разузнаем. Если сердце разорвалось, то на работе его не будет. С разорванным сердцем люди – не ходоки. А если уцелело, то легко отделался. Ну, сбегал там за сарай несколько раз – опростался и хорош.
Ночь прошла в тревоге. Особенно у Михаила. Ему все казалось, что пришел участковый, чтобы отвезти в тюрьму. А как же? Погиб человек – отвечай по закону. Сердце просто так не разрывается.
Василий вроде бы парень покрепче, но и он остаток ночи ворочался с боку на бок, его бросало в жар, даже вскрикивал во сне, тревожно произносил какие-то слова.
А утром, раньше обычного и как-то более ускоренным шагом двинулись на бригадный двор. То ли от неспокойного сна, то ли от неясности обстановки, шли они молча и не оглядываясь по сторонам. Вошли во двор и тут-то охватил их ужас: бригадира не было. Внутри все у обоих оборвалось. Ничего себе месть! – Со смертельным исходом. Мишка пытался другу что-то сказать, но рот раскрывался, а звуки не получались. Первым пришел в себя Василий и показал другу одними глазами, прошептав:
– Глянь, Мишаня, Игнаха идет с разорванным сердцем.
Друзья еще никогда в жизни так не радовались. И вдруг всей душой полюбили бригадира. За то, что оказался живым. А он сегодня нарушил раз навсегда заведенный порядок: опоздал на несколько минут на работу. Шел медленнее обычного и имел очень бледный вид. Но не всем было дано знать причину состояния Игната.
Увидев ребят, остановился, но внимание обратил лишь на Василия:
– Васька, э-э, ты, стервец, э-э, не был вчера в моем палисаднике?
– Зачем мне туда, дядя Игнат? Я в вашем дворе ничего не забывал. У меня дома забот хватает. – И обиженно глянул на бригадира.
– Гляди, застану, э-э надеру уши. – Двинулся к ожидавшим его колхозникам.
– Да, чуть не забыл, – вновь остановился Игнат. – Бери, Василь, Дудку, а ты, Мишка, Серого. И каждый день будете возить в бочках воду из бурколодца на полив овощных культур. Поливать будут огородницы. А уборка хлебов начнется, – будете отвозить в бестарках зерно от комбайна. Работы вам хватит до самой школы. Начинайте работать. Лошади, упряжь, повозки, – все на вашей совести. Мужики ведь.
Радость подростков была безмерной.
